У Кристиана не возникало сомнений насчет безопасности Франческо и Джейн, ибо с телепортатором японки им по плечу любые невзгоды. Утешаясь подобной мыслью, он значительно продвинулся к центру острова, и, не обнаружив препятствий на своем пути, успокоился было совершенно. Всплыл из-за холма фронтон резиденции Дезастро, обнажились капители древних колонн, ощутимее стали дуновения этезиев, которые преобладают на Средиземноморье с апреля по октябрь и сопровождаются неизменно ясной погодой… Кимура ободрился и быстрым шагом спустился со взгорка. Навстречу ему мчались Джулия и Клеопатра.

— Один мудрец, — задыхаясь от бега, говорила кенийка, — кажется, Сенека, учил, что судить о человеке следует до дружбы, а уж если подружился… — уф-уф-уф-… будь добр, доверяй.

— Хорошо учил твой мудрец, — отозвалась Джулия, сердце у которой попеременно выделывало то кульбит, то двойное сальто. — Знаешь что, если я вдруг отдам концы, пусть на моем надгробном камне напишут такую эпитафию.

— Я сделаю всё, чтобы ты не отдала концы, — заявила Клеопатра, босиком скача по камням. — Ой, а это кто?!

Обе они чуть не отправились к праотцам, поскольку перед ними, на расстоянии всего нескольких метров, прямо из-под земли вырос Моррис. Моррис ли? Кенийка на всякий случай протерла глаза.

— Великий Энгай! Да они же, как две капли воды!.. Я хочу сказать, отбой, приплыли! Это не Дезастро; он никогда не надел бы плащ в такую жару.

Итальянке недосуг было анализировать лексикон своей протеже, размышляя над тем, откуда она понахваталась словечек вроде «отбой» и «приплыли», ибо появление Кристиана, которого Джулия, ни за что бы не спутала с главарем мафии, заставило ее испытать прилив неописуемого восторга. С криком «синьор Кимура, я знала, что вы придете!», она бросилась навстречу незабвенному своему сэнсэю, забывшись окончательно и бесповоротно. Так что Клеопатра напрасно надрывала связки, пытаясь призвать их к благоразумию и совершенно запамятовав, что во владениях Морриса Дезастро любой звук частотою свыше ста герц способен вызвать катаклизм посерьезнее снежной лавины.

А Кристиан, которому, по-видимому, изменило чувство осторожности, упивался чувствами совсем иного рода, заключив Джулию в стальные объятия и покрывая поцелуями ее чело; ища, как бы утонуть в ее глазах, и в рамках допустимого изливая сердечный жар. Клеопатра не очень-то разделяла их совместный энтузиазм и отнюдь не была настроена слушать воркование влюбленных, а потому предпочла скрыться в кустах черной розы. И ничего, что шипы острые, потому как пули Морриса жалят и вернее, и глубже. А вот и он, легок на помине, с десятком автоматчиков и подконвойною Люси.