— Когда я сказала, что дети терзают ее деревья, она даже бровью не повела. Вот что я называю железной выдержкой! — хихикнула Джулия, усевшись напротив Лизы и проведя пальцем по выпуклому рисунку на блюдце.

— А по-моему, тут не в выдержке дело, — философски изрекла та. — По-моему, незлобивость — нормальное состояние каждого человека. И меня ничуть не удивляет, что данное качество присуще Аризу-сан.

Итальянка пожала плечами, заметив, что даже Лиза, в чьих патриотических чувствах не приходилось сомневаться, переняла у детей манеру адресоваться к хранительнице, используя суффикс «сан».

Кристиан непременно решил, что от нареченной своей сестры не будет отдаляться ни на шаг, но в последнее время обстоятельства складывались явно не в его пользу. Только он окружит Джулию заботой и лаской, как она тотчас же испаряется под каким-нибудь маловажным предлогом: для того, якобы, чтоб не пропустить цветение главного дерева в центре сада, или с тем, чтобы повидаться с Клеопатрой. Вот и сейчас его черный силуэт мелькал на фоне зеленеющих кустарников и розовых, низко опущенных шапок сакур; его черные туфли без особого проку попирали блистающую росой траву; от его звучного голоса взвивались в воздух, коим он намеревался дышать вместе со своею ученицей, золотистые щурки да лимонные канарейки. А Джулии словно след простыл. Зато Кимура без труда различил среди стволов гибкий стан африканки, к которой и поспешил, не теряя ни минуты. Клеопатра возилась с гирляндами, развешивая их по ветвям в честь праздника с непроговариваемым названием, намеченного сегодня на послезакатный час, и человек-в-черном немало смутил ее своим внезапным появлением, резкими интонациями и чеканным слогом. Он, видите ли, хочет знать, где носит Джулию Венто и отчего ее нет с кенийкой. Он будет весьма признателен, если Клеопатра укажет точные координаты ее местопребывания, и сочтет за любезность, если ответ последует без проволочек. Чернокожая блюстительница порядка немедленно насупилась и напустила на себя неприступную строгость, так что ответа от нее теперь можно было дождаться с тем же успехом, что и от монолитной скалы. В общем, Кристиан попал впросак, однако задабривать ее улыбками, чтобы вновь снискать расположение, даже и не думал. А направился вместо этого к белой пагоде, где, по его разумению, итальянку и хранительницу можно было запросто застать за чаёвничаньем. Раздражение его с каждым шагом нарастало, хотя причин к тому практически не имелось. Разве Джулия не сама себе госпожа? Разве он тщился завоевать ее, чтобы затем отнять у нее свободу?