Чухломин достал мятый клетчатый платок, раскинул его на ладони и вытер мокрое лицо. Прикрыв блокнотом рот, долго надрывно кашлял, всхлипывающе втягивая в себя воздух. Потом с излишним старанием закрутил папиросу и разжег ее от лампы, свет которой обессилила разгорающаяся заря.

В комнате по-прежнему висела ничем не нарушаемая тишина. Командиры, уставившись в затоптанный пол, молча покуривали и беззвучно сплевывали себе под ноги.

— Думайте, товарищи! — поторопил Чухломин. — Сила большевиков — в единодушии, в коллективности. Что порешим, на том и стоять будем!

И снова тягостное, сдержанное безмолвие. Донеслись отдаленные выстрелы. Командир добровольческого отряда хамначитов Бечехов о коричневый ноготь большого пальца выколотил пепел из трубки. Вставая, он прищурился так, что прорези век напомнили полоски, нарисованные тушью.

— Из города уходить не надо! Не надо! — отчаянно секанул он ладонью воздух. — Вон от тех бандитов Сэмээнчик к нам перебежал. Другие бедняки правильную правду про красных тоже знать хотят. Узнают ее — обязательно к нам придут. Укочуем мы, нас не станет, куда тогда от тойона-командира податься?.. Укрепления у нас славные, мастерили — не ленились. Сидеть будем. В тайге из засад нас быстро побьют.

За окном под ногами невидимых пешеходов проскрипел снег. Следом хлопнула дверь, и по коридору застучали окостеневшие на морозе подошвы валенок. Собравшиеся у комиссара насторожились, враз повернулись к выходу. В комнату вошел заиндевелый красноармеец.

— Товарищ комиссар! — охрипшим басом доложил он. — До нас от беляков пар... пар... в общем, ходатай пожаловал с белым флагом. Самое главное начальство подать ему потребовал. Предложение, сказал, поручено передать... Парень наш, расейский, и здорово под хмельком!

— Парламентер? — переспросил Чухломин и выразительно посмотрел на командиров. — Где он?

— Здесь... В кухне укрыли до вашего приказания!

— Введите!

Командиры завозились и в ожидании замерли.

Через минуту в комнату шагнул Васька Сыч, обежал взглядом хмурых вражеских командиров и помимо воли вытянулся по стойке «смирно». Лицо у посланника было бледное, испуганное. Дрожащие пальцы нервно комкали сверток. Рукав полушубка обтягивала широкая полоса белого муслина.

Артомонов кое-как уломал своего пролазистого денщика-адъютанта сходить к красным и передать им от имени командования «якутской свободной добровольческой армии» мирные предложения. Обычно сговорчивый и покладистый, Васька на этот раз будто сушеного мухомора проглотил — наотрез отказался выполнить приказ грозного штабс-капитана.