«Сам иди, идиот! — мысленно крикнул Сыч Артамонову. — Мне жить еще не надоело!»

Ни угрозы, ни побои не помогли. Васька был непоколебим. И только Павел Цыпунов сломил Васькино упрямство.

— Смотри, не то похлеще заработаешь! — многозначительно намекнул ему Павел. — И еще штабс-капитану расскажу...

Это возымело действие. А изрядный куш и кружка почти не разведенного спирта, преподнесенная самолично Артамоновым, сделали Ваську сговорчивым. Правда, в уме он уже распрощался с отцом, матерью, родственниками и друзьями. Васька уже видел себя не в лучшем положении, чем привязанный к коновязи ревкомовец возле штаба в Бордоне. Но ничего не поделаешь. Оставалось уповать на то, что басни о зверствах красных, которые небезуспешно сочинял и Васька, — выдумки.

У опушки Васька еще хлебнул изрядную порцию спиртного и почувствовал себя несколько уверенней. Артомонов перетянул ему рукав белой перевязью и еще раз повторил то, что Сычу поручено было изложить командованию противной стороны. Помявшись, Васька вышел на открытое пространство.

— Эгей-эй! — раскатисто, что было силы, рявкнул он и пошагал, неистово размахивая косо разорванной половиной простыни. Так его скорее заметят и не будут стрелять. Не приведи господи, со сна какой-нибудь обормот...

— Итак, что вы уполномочены передать и от имени кого? — шевельнув усами, спросил Чухломин.

Васька Сыч засунул грязноватое полотнище за пазуху. Конвоируемый по улицам, он не осмелился спрятать этот застиранный лоскуток материи, приобретший для него сейчас величайшую ценность.

— Меня, значит, э... упол... в общем, по заданию... по поручению свободной якутской армии. — Васька несколько оправился от смущения, помолчал и связно начал выкладывать заученное: — Наше командование предлагает вам, красным, прекратить бессмысленное сопротивление, в полной боевой сохранности и готовности сдать все наличествующее оружие. Этим мы избежим ненужное кровопролитие и сохраним много людских жизней... На ответ вам отпущено двенадцать часов. — Васька перевел дыхание, покосил глаза на застывших в неподвижности командиров и, убедившись, что слушают его с глубоким вниманием, а следовательно, не тронут, с нагловатой ухмылкой продолжал: — Мы собрали вокруг города все свои силы — огромную армию! — Этого говорить не полагалось, но расхрабрившийся Сыч надумал припугнуть красных. — У нас много пулеметов. Скоро от Охотского моря подойдет целая дивизия, да еще в усиленном составе! Нам обещали выделить две гаубичные батареи. Чуете? Пыль одна останется!

Сообразив, что начинает завираться, парламентер прикусил язык, с победным видом скрестил руки на груди и забарабанил пальцами по локтевым сгибам.