...Тихо. Измотанные сверх всякой меры, красноармейцы спали в ближней юрте.

Но выдвинутые далеко вперед дозорные бодрствовали.

Вроде бы все спокойно. Лишь где-то за деревьями, на переднем крае врага, то тут, то там мелькнет неясная тень или блеснет огонек. Это, наверное, мерещилось усталым глазам. Вот ветер нанес, кажется, знакомый запах крепкого сэбэряшного дыма... Сон одолевал измученных людей, клонил к земле тяжелые головы, полнил их надоедливым гулом и шумом. Чтобы стряхнуть с себя расслабляющую дрему, внезапно не провалиться в сладкую бездну сна, Коломейцев принялся считать.

Чуть поодаль притих Костя Люн. Глаза его, помимо воли, склеивались. И нужно было чертовское усилие, чтобы разодрать веки. А дремота, будто хмель, обволакивала, мутила сознание. Немного погодя Костя Люн услышал, чем развлекается Коломейцев. Он сплюнул и сипло прошептал:

— Кукуешь?.. Сколько осталось годков до женитьбы?

— Я не суеверный!.. Моя невеста еще не родилась!

Назарка пристроился левее, в нескольких саженях от дяди Гоши. Он стремился только к одному: не уснуть.

Огоньки на опушке, кажись, замелькали гуще. Ослабленное расстоянием, донеслось что-то напоминающее бормотанье. Чуть слышно заржала лошадь и... родной алас сразу исчез. Назарка, насколько возможно, расширил глаза. Не доверяя себе, повернул голову, снял шапку.

Через некоторое время дозорные явственно разобрали монотонное поскрипывание снега. Лязгнул металл о металл.

— Назарка! — окликнул Тепляков. — Беги до наших! Передай Фролову: беляки потихоньку стягиваются к опушке.

Назарка немного отполз, вскочил и побежал, перепрыгивая через убитых.

— Товарищ взводный, белые на опушке! — закричал Назарка, дергая за руку Фролова. — Тревога!

— Тревога?! — вскочил командир взвода. Толком не разобрав еще, в чем дело, схватил папаху. — Подъем!.. В ружье!

Трах!.. Трах!.. Трах!..

Зачастили винтовки, словно поторапливали разоспавшихся красноармейцев. Назарка первым выскочил из юрты. За ним последовали бойцы.

От леса бесшумно надвигалась какая-то темная полоса. Полоса была неровная, подвижная. Назарка опрометью кинулся к своему месту на валу. Справа, слева, сзади него, хрипло дыша, бежали красноармейцы.

Слитный скрип снега, топот ног, бряцанье оружия и множество других звуков приближались, усиливались, вселяя в сердца слепой, неподвластный разуму ужас.

Назарка до боли стиснул зубы, сдерживая в руках дрожь, зарядил ружье и выстрелил. Где уж тут целиться.

— По местам, — не пригибаясь, бегал вдоль укреплений Фролов. Папаху он или обронил или забыл на ороне, на котором спал. Растрепанные волосы его покрывались инеем.