— А твой приятель Семен молодец! — в сопровождении Чыбычахова подошел к Назарке Костя Люн. — Не из робкого десятка мужик! Я сначала, честно говоря, не надеялся на него. Еще подумал: как бы не задал тягу... Стрелять умеет малый!

По-русски Семен не понимал, но догадывался, что речь зашла о нем. Он смущенно улыбался, переступал с ноги на ногу и вопросительно поглядывал на Назарку.

— Хорошо про тебя говорит, — посмеиваясь, заметил ему Назарка. — Смелый, говорит, человек!

Бойцы расположились на завалинке. К ним подсел Ларкин. Левая щека у него побагровела и сильно вздулась, глаз заплыл и стал будто щелка, лицо казалось незнакомым, неприятно перекосившимся.

— Я думал, уже конец, амба! — делился он своими впечатлениями. — Гляжу, посыпались через вал, ровно горох, и в город. А наших — пусто! «Ну, держись, брат, — убеждаю себя. — До последнего патрона держись!» И гранатой хлесть в них. Точненько угодил! «Эге, — думаю, — не понравилось!» Тут и комиссар со своими подоспел. Отчаянный мужик! Одного из маузера в упор, другого в бок, третий — ружьишко в сторону и руки к небу. Смотрю, остальные назад попятились. «Эге, — мыслю себе, — не смоетесь, варнаки!» И — наперерез им, а сам ору: «Мать-перемать!.. Так их, товарищи! Крой их! Лупи контру во все печенки-селезенки!»

Назарка этих подробностей не видел. Он был в другом месте, несколько правее. Да и разглядывать-то, где что происходило, было некогда.

— А тут что у тебя за бяка?— полюбопытствовал Коломейцев, показывая на внезапно располневшую щеку бойца.

Ларкин неопределенно хмыкнул, осторожно, кончиком пальца коснулся опухоли.

— Так себе, волынка, — нехотя отозвался он. — Один бандюга прет назад, ровно сумасшедший. Я винчестер у него вышиб и, как на грех, поскользнулся. Тут он меня со всего размаху кулачищем!..

— Да, страшновато было в тот момент! — подтвердил Кеша-Кешич, заканчивавший перевязку.

— Теперь мой черед, — подошел к старшине Тепляков,

— Тебе бы до доктора, товарищ отделенный! — вздохнув, произнес Кеша-Кешич. — Ранка у тебя своевольная, с норовом и уж больно на хитром месте. А я какой лекарь? Самозванец!

— Лечи, лечи! Некогда по докторам разгуливать! — сердито перебил его дядя Гоша. — У него сейчас без меня дела невпроворот. Сам понимать должен!

Глава шестая

Глава шестая

Загустевшая вечерняя синь скатилась за горизонт. На небе ярко разгорелись звезды, будто в костре раздули затухающие угли. Мрак скрыл землю, и опушка леса смутно вырисовывалась неровной изломанной линией, образованной вершинами деревьев. Снова в мире господствовали тишина и покой, точно не было пальбы, рева наступающих повстанцев, стонов раненых и хрипа умирающих.