Повстанцы шли молча, без единого выстрела и выкрика. Казалось, они надвигались неотвратимо, как весеннее половодье, все смывающее на своем пути.

Не сознавая, что делает, Назарка забыл про ружье и начал медленно отползать. Он не мог оторвать остановившегося взгляда от молчаливо надвигающихся врагов, точно был загипнотизирован. Тепляков закатил Назарке пинка, но тот даже не ощутил боли и продолжал пятиться.

— На место! — крикнул дядя Гоша и вставил в гранату запал.

Приказ не произвел на Назарку никакого впечатления. Тогда Тепляков схватил его за воротник шинели, приподнял, как беспомощного кутенка, и бросил на вал. Тут только Назарка словно проснулся от кошмарного бредового сна. Совсем близко он увидел закушенную губу и раздувшиеся ноздри дяди Гоши, до сознания его наконец дошло, чего от него требуют. Он перелез на свое ложе и непослушными руками взял ружье.

— Спокойнее! — перебегал от бойца к бойцу своего отделения Тепляков. — Не робей, ребята! На испуг хотят взять! Шалишь! Мы почище видели!

А страшная в своем молчании цепь повстанцев была совсем близко. Уже отчетливо слышался визгливый заливчатый скрип снега, кашель и хриплое дыхание людей.

— Не торопись! Стрелять залпами! По команде! Готовь гранаты! — звучал повелительный голос Фролова. — Разом по команде!.. Держись, ребята! На врагов-неприятелей открытыми глазами смотреть надо!

Секунды были как вечность. На линии обороны оцепенелая немота. Ни возни, ни шороха, ни звука. Назарка придержал дыхание, прильнув пылающей щекой к прикладу.

И наконец звонкое, облегчающее, освобождающее от гнетущего ожидания:

— Пли!

Над балбахами вспыхнула и мгновенно погасла ломаная стежка желтых огней. Слаженно громыхнуло. В следующий миг опять воцарилась неестественно звонкая тишина. Затем короткое лязганье затворов, и снова тишина, наполненная звуками, которые не задевали сознание.

— Пли!

А-а-ах!... Тайга подхватила слившийся в сплошное треск выстрелов, широко расплеснула его по окрестностям и ломким перекатистым эхом вернула обратно.

Волна наступающих на какое-то мгновение замерла. В следующий миг Назарке почудилось, будто с диким животным ревом на балбахи ринулось какое-то чудовище. И непонятно было, что за сила удержала Назарку на месте.

Беляки с сумасшедшими выкриками, свистом и гиканьем бросились в атаку на полуразрушенные укрепления. В этот момент над полем боя взвились две ракеты. Неестественный, мертвенно-бледный свет залил местность, расстелив повсюду черные тени. Стало, пожалуй, светлее, чем днем.

Дрожа и всхлипывая, Назарка прижался к Теплякову. Все происходящее представлялось ему дьявольским наваждением, могущим случиться только в «нижнем мире».