— Как было дело?

Федорчук выглянул в дверь и кому-то крикнул:

— Иди доложи!

Вошел молодой унтер-офицер с наглыми глазами. Козырнув Гоге, он с завистью посмотрел на стоявшие на столе четвертные, проглотил набежавшую слюну, откашлялся и начал:

— Так что, когда я повел того человека, которому вы, ваше благородие, приказали всыпать, он вдруг мне и говорит (подпоручик господин Спотаки сзади шел): «Золотые часы хочешь?» А я, значит, слушаю, а у самого в голове: «Ловок, подлец, только это не пройдет, не на таковских, братец, напал». Но вида, конечно, не показываю. И ему: «Кто же от такого подарка откажется?» А он мне: «Пошуруете, говорит, и еще золотишко найдется. Только меня тоже не забудьте…» И вот привел тот человек нас к дому. Стучим — не открывают. Нажимаем дюжее. Дверь высадили. А в доме разодетая барыня. Видная такая из себя, сердитая. «Иуда!» — кричит на того человека. А на нас: «Хамы, бандиты, сейчас отряд придет, перевешает вас!» Ну, подпоручик, извиняюсь, по портрету ей как даст! Да еще раз! Озлился. А этот бывший урядник шепчет: «Шибче ищите, у них золота невпроворот!» Услыхал это подпоручик и обыск объявляет. А она к двери гордо так идет и в руке большую сумку красного бархата несет. «У меня, говорит, муж — полковник. Он вас, мерзавцев, на дне морском найдет, головы посвертывает!» Подпоручик смеется: «Приятно познакомиться, мадам красная полковница», — протягивает ей руку и хвать за сумку да как рванет! Сумка раскрылась. Из нее на пол посыпались — боже ж мои! — кольца, серьги, золотые портсигары, золотые десятки… Увидели мы это и аж задрожали…

Тут унтер закашлялся, воровски метнул взгляд на Гогу и закончил деловым тоном:

— Думали, ваше благородие, что на казначейство Мокроусова наткнулись, на ихнее золото, значит.

— Дальше, дальше что было?! — визгливым фальцетом торопил Гога.

— А дальше, ваше благородие, барынька увидела, что господин подпоручик, я, Лютов и тот человек по полу ползаем и раскатившиеся кольца и золотые десятки собираем. Чтоб порядок был, значит, чтобы кто не украл потом. Да… Увидела да как закричит: «Разбой! Грабят!» Тут дверь из сенцов распахнулась настежь. И выскочил из нее мужчина, извиняюсь, в исподнем, с кольтом и браунингом в руках. Только крикнул: «Держись, красная банда!» Да сразу из двух пистолетов почти что в упор — бах-бах-бах! Мы ведь на карачках… Лютов да тот, кто привел нас, сразу свалились замертво. Господин подпоручик упал, дергается на полу… Хорошо, что я за комод схоронился. Но сделать ничего не могу, винтовка в углу стоит. Ну, тот мужчина к кровати бросился, галифе натягивает и чемодан из-под одеяла вытянул. «Эге, думаю, да это тот золотой чемодан, с которым комиссары на Капсихоре высадились». Слух такой был. Ладно… А подпоручик повернулся на полу на бок, вытащил из кобуры наган и в мужчину — бац! Тот — брык и готов! Барынька — в сенцы, из сенцев во двор. Я выскочил, винтовку схватил и за ней, кричу: «Стой!» Она через тын, и тут я ее из винтовки срезал.