— Жива?

— Готова! Значит, ваше благородие, в том доме зеленые прятались, там кассу держали.

Слушая унтера, Дуся, отвернувшись, раза два хихикнула.

— Чего смеешься, дура! — прикрикнул на нее Гога, а потом набросился на унтера: — А золото где? Сумка у кого?

— Там осталась. А когда господин фельдфебель Федорчук от вас прибег, мы с ним тот чемодан с кровати на стол переставили, а из него золотые браслеты, кольца, кресты так и сыплются!

Федорчук зверем посмотрел на молодого унтера и подтянул галифе с оттопыренными карманами.

— Самоуправство! Взломали чемодан! Я вас, разбойников, знаю! — взвизгнул Гога. — За мной! — и шагнул к двери.

Но его за руку удержал Юра.

— Я уеду. Дай записку, чтобы не отобрали Серого. Ну, пожалуйста!

— Черт с тобой! Павлик, выдай! — И Гога исчез за дверью.

— Эх, нашел время! — с досадой сказал поручик, торопившийся бежать за своим начальником.

— Я помогу! — Дуся приподняла толстую полевую сумку, висевшую на нем, и помогла открыть ее. Наконец поручик вытащил пачку бланков с печатью.

— Как имя?

— Юрий Петрович Сагайдак. Жеребец по кличке «Серый», еду в Судак.

Поручик написал на бланке пропуск. Дуся собрала бланки со стола и сунула их в сумку. Бросив пропуск Юре, поручик быстро выскочил за дверь. За ним выбежали фельдфебель и унтер.

Только они ушли, как Дуся принялась тормошить Юру:

— Слушай, они ведь друг дружку постреляли! Тот убитый подполковник этих карателей за зеленых принял. А они его — за партизан! Из-за золота они все сдурели там, ополоумели! А подполковник этот — начальник каких-то врангелевских складов, первый спекулянт и грабитель. Вся деревня знает. В том доме батька его писаря живет. Наверное, подполковник этот жинку свою с ворованным добром привез. Чуют, что недолго еще царствовать… А теперь, Юра, снимай башмак.

— Зачем?

— Спрячешь бланки. Передашь Шурке Сандетову.

— Какие бланки?