Когда Иошуа вышел на улицу, он почувствовал, что голова идет кругом. То, что новый репатриант перепутал сефардскую фамилию «Турджеман» c европейской «Шустерман» это не удивительно. Но вот насчет Илана – всё очень интересно. Он, конечно, не расслышал, ну просто не расслышал, всего лишь не расслышал фамилию жертвы, но… Не мог он ее расслышать. Знал, что должны пристрелить Турджемана.
* * *
С Турджеманом, похоже, разъяснилось. Теперь надо было навести справки об Илане. Выяснилось, что сделать это не так-то просто – никто не знал его фамилии. Приезжает-уезжает. И всё. К счастью, Шимон-сплетник на третьей минуте замаскированного допроса сообщил Йошуа, что Илан снимает в Ишуве караван. Йошуа побежал в секретариат поселения и узнал, что фамилия Илана – Мордехай. После чего состоялся следующий телефонный диалог:
– Алло, Йоси? Привет. Говорит Йошуа Коэн. Что слышно?
– Йошуа, – ответил Йоси. – Ты хороший человек, и я хороший человек. Но у нас не такие отношения, чтобы звонить друг другу и спрашивать «что слышно?» Давай не будем расшаркиваться, а ты без вступлений скажешь, что тебя интересует. Я не обижусь и отвечу тебе на все вопросы.
После такого предисловия Йошуа ничего не оставалось, кроме как произнести три слова:
– Доктор Илан Мордехай!
– Доктор Илан Мордехай?… Не знаю такого. Впрочем, погоди – доктор Мордехай… Знаешь что? Позвони-ка ты Ицхаку Ницану. Почему-то у меня ощущение, что я что-то слышал про этого человека именно от Ицхака. У тебя есть его телефон?
Наверно, услышав от Йошуа про доктора Мордехая, Ицхак Ницан вытаращил глаза. Но стопроцентной уверенности в этом нет, поскольку видеотелефоном Йошуа еще не обзавелся. А вот то, что он вытаращил уши, это было физически ощутимо. Не навострил, а именно вытаращил. Поняв, что Иоси что-то перепутал, Йошуа быстро перевел разговор на политическую ситуацию, выслушал десятиминутный призыв вгрызться в землю и стоять насмерть, после чего они расстались друзьями.
Не успел он нажать кнопку «END», как Иоси сам перезвонил.
– Извини, Йошуа. Я сказал тебе «Ицхак Ницан», а у самого свербит что-то: Никакой ни Ицхак. А кто же, думаю. И, наконец, вспомнил – Эфраим Зарбив – вот кто мне рассказывал про доктора Мордехая из Кирьят-Арбы.
– А ты сам ничего не помнишь о нем?
– Абсолютно. Помню только, что у него отец – араб.
– Что?!
За два дня до. 16 тамуза. (26 июня). 12:00
За два дня до. 16 тамуза. (26 июня). 12:00
– Что такое семнадцатое
В синагоге на Бронной южная стена здорово имитирована под Стену Плача. Каверны, разводы – все, как всамделишное. Я смотрю на эту стену, и на нее наслаивается образ только что виденной мною женщины на углу Большой и Малой Бронных возле куценького памятника Шолом Алейхему.