Вот и всё, Галочка. Теперь-то мы расстаемся действительно навсегда. Потому, что раньше было просто прощание, а теперь – Решение.

Я почувствовал, что надо что-то сказать. И Галка чувствовала, что надо что-то сказать. Наверно, поэтому мы оба молчали. А очередь уползала. А время тикало.

И когда уже стоящая передо мной баба в ситцевом платьице по последней моде шестидесятых поставила свой чемодан на весы, слова нашлись. Галочка повернула ко мне лицо, по которому текли слезки, и прошептала:

– Мы остались без будущего.

Я взял ее за локти, притянул к себе и тихо сказал:

– Зато наше прошлое от нас никуда не денется.

Следующая Галкина и моя реплики прозвучали одновременно – молча и страстно. Вскоре стоящая сзади публика поняла, что, хотя горько нам не кричали, отрываться друг от друга мы не собираемся. И заволновалась. Но сотрудница «Трансаэро», не отрывая от нас восхищенных глаз, встала трепещущей грудью восьмого размера на нашу защиту:

– Граждане! Не напирайте! Не видите – люди делом заняты?!

Восемнадцатое таммуза.11:00

Восемнадцатое таммуза.11:00

«Боинг» деловито повернулся хвостом к оставшейся где-то сзади, наверху, Арктике облаков с белыми холмами, сугробами и проглядывавшими среди них синими озерами небес. Внизу серым пазлом открыться Тель-Авив. Я достал свой «пелефон» и нажал волшебную кнопку. После пятидневной спячки он ожил, радостно засветился, нарисовал ивритскими буквами мое имя и приготовился к бою. Первым делом я позвонил Йошуа.

– Здравствуйте, вы попали на автоответчик Йошуа Коэна, – прохрипел Йошуа. – К сожалению, я не могу сейчас ответить. Оставьте ваше сообщение после короткого гудка.

– Ты придурок, – увековечил я свой голос, услышав вожделенный гудок. – Я, можно сказать, полсвета пролетел, чтобы позвонить тебе, а ты трубку не берешь. Вот сейчас обижусь и полечу обратно.

Шасси сделало «шмяк» о посадочную полосу, нас тряхнуло, и мы зааплодировали. Г-споди! Наконец-то дома! Скоро буду совсем дома – в Самарии, в Ишуве!

Я позвонил Дворе. Голос у нее был какой-то загробный.

– Дворочка, привет! – заверещал я.

– Ты откуда? – не здороваясь, спросила она.

– А как ты думаешь?

– Не знаю. Скажи же, наконец, и всё!

Откуда это раздражение?