– Да в Израиле я, в Израиле! – радостно сообщил я. – Вот только что самолет приземлился. А что ты такая мрачная?

– Ты что, ничего не знаешь?

– А что я такого интересного должен знать? – игриво поинтересовался я.

– Убили Йошуа.

Восемнадцатое таммуза.13:00

Восемнадцатое таммуза.13:00

Йошуа Коэна нашли сегодня с перерезанным горлом прямо возле его каравана в семь часов утра. На губах кровь – видно, убийца, напав сзади, левой рукой зажал ему рот, а правой… Полиция там до сих пор возится.

Благословен судья истинный… Погоди, Йошуа! А как же – написать Шомрон? А как же я? Куда я без тебя? Кто я без тебя? Зачем я без тебя? Слушай, Йошуа, я согласен. Я был неправ. Давай прокрутим все назад, ты снова будешь живой, я никуда не поеду – ну ее эту Москву – и мы сейчас спокойно обсудим, как нам бороться с твоими чертовыми «Мучениками». Не хочешь? Ну, хорошо, не надо! Ты только не уходи, ладно? Давай просто жить. Давай каждый день ходить в ущелье, где мы кода-то поссорились, слушать, как дышит Шомрон и смеяться над своими амбициями. Я и Гошку с собой прихвачу. Ах да, у тебя же невеста! Не затягивай ты с этим делом. Я тут присмотрел потрясающее место для хупы – ресторанчик на руинах древней Кейсарии – прямо на берегу моря. Представляешь: небо – на закате оно пурпурное, море – оно из-за неба тоже пурпурное, и древние стены, мосты, башни. Ты все это потом напишешь, ладно. И себя со своей невестой под хупой. А как же иначе – ведь это Кейсария! Место, где римляне заживо содрали кожу с рабби Акивы! Место, где они хотели нашу душу убить. И вот, пожалуйста – две тысячи лет прошло, и мы на развалинах их города празднуем свои свадьбы! Римлян нет, а мы живы. Ты жив, Йошуа? Правда, ведь, ты жив? Этого не должно быть! Этого не может быть! Йошуа, пожалуйста, пожалуйста, ну пожалуйста – не уходи!

– … А этот кретин полицейский говорит: откуда, мол, знаете, что араб? Может, кто-то из своих? А мы ему: «Ты что, свихнулся? Чтоб поселенец? Исключено!»

Эльяким Марциано даже кулаком по рулю от ярости треснул.

Мне повезло, что на перекрестке Яркон меня подобрал Эльяким. Хорош бы я был, если бы стал со своим чемоданищем скакать с автобуса на автобус. К тому же, получив по голове таким сообщением, я не в состоянии был что-либо воспринимать – еще заехал бы куда-нибудь не туда.

Правда, Марциано должен был по пути заглянуть в Кдумим, то есть сделать хороший крюк, зато дальше он не собирался возвращаться на Хоце Шомрон, шоссе, пересекающее Самарию, а, чтобы успеть на похороны, решил ехать в Ишув по «новой» дороге – короткой, опасной и, несмотря на свою «новизну», хорошо потрепанной. Мы мчались по сжеванной трещинами асфальтовой речке, которая кружила меж холмов, словно спешила убежать сама от себя. Косые слоистые скалы вставали справа и слева. Зеленые кустики травы перемежались с бурыми купами колючек. Иногда из скал выступали вьюны, пепельные, как кудри Йошуа, и тогда я начинал плакать.