– Сегодня вечером некий молодой офицер из гусар Бершени…

– А, брат Жорж!

– Почему вы никогда не говорили мне об этом молодом человеке? Почему он в столь малом чине?

– Потому что он еще слишком молод и неопытен, потому что еще не заслужил быть большим командиром, потому, наконец, что если ваше величество соизволили снизойти до меня, Шарни, и удостоить своею дружбой, это еще не повод, чтобы моя семья жила в ущерб множеству честных дворян, гораздо более достойных, нежели мои братья.

– Так у вас есть еще один брат?

– Да, государыня, и он тоже готов умереть за ваше величество.

– Он ни в чем не нуждается?

– Ни в чем, государыня. Мы счастливы тем, что можем положить к ногам вашего величества не только свои жизни, но и состояние.

Едва он произнес эти слова, как королева, тронутая его порядочностью и деликатностью, и сам граф, все еще трепещущий от ее изящества и величия, вдруг вздрогнули, услышав из соседней комнаты стон.

Королева вскочила, подбежала к двери, распахнула ее и громко вскрикнула.

Там, на ковре, в страшных судорогах корчилась женщина.

– Это графиня! – шепотом сказала она де Шарни. – Она нас слышала!

– Нет, ваше величество, – ответил тот, – иначе она предупредила бы ваше величество, что ей все слышно.

С этими словами он бросился к Андреа и поднял ее на руки.

Королева стояла в двух шагах – похолодевшая, бледная, дрожащая от волнения.

XXIX. Втроем

XXIX. Втроем

Андреа начала приходить в себя. Она уже понимала, что ей пришли на помощь, хотя не могла еще разобрать, кто именно.

Тело ее распрямилось, руками она вцепилась в неожиданную опору.

Однако ее рассудок не вернулся к жизни вместе с телом: несколько минут ошеломленная Андреа еще колебалась между сном и бодрствованием.