Приведя жену в чувство, г-н де Шарни попытался привести в порядок и ее рассудок. Однако в объятиях у него лежала молчаливая безумица.

Наконец ее блуждающий взгляд остановился на графе, но, будучи еще не в себе и не узнав его, Андреа вскрикнула и принялась отталкивать мужа.

В течение всего этого времени королева стояла, отведя глаза в сторону. Она – женщина, чье предназначение заключалось в том, чтобы утешить страждущую, придать ей силы, – она старалась не обращать на нее внимания. Несмотря на сопротивление Андреа, граф де Шарни крепко обнял ее и, повернувшись к королеве, напряженно стоявшей с ледяным выражением лица, проговорил:

– Простите, ваше величество, но с нею явно приключилось нечто необыкновенное. Госпожа де Шарни не имеет обыкновения падать в обморок, я впервые вижу ее без сознания.

– Она, должно быть, очень страдает, – ответила королева, возвращаясь к мрачной мысли о том, что Андреа слышала весь их разговор.

– Разумеется, страдает, – согласился граф, – и поэтому я прошу у вашего величества разрешения отправить ее домой. Ей необходим женский уход.

– Будь по-вашему, – не стала возражать королева и потянулась к сонетке.

Но, услышав звяканье колокольчика, Андреа напряглась и как безумная вскричала:

– Жильбер! Это Жильбер!

Королева вздрогнула; обескураженный граф уложил жену на диван.

В этот миг в комнату вошел явившийся на вызов слуга.

– Ничего не надо, – сказала королева, отсылая его назад движением руки.

Оставшись одни, граф и королева переглянулись. Андреа вновь закрыла глаза; казалось, у нее снова начался приступ.

Господин де Шарни, стоя на коленях, удерживал ее на диване.

– Жильбер, – повторила королева. – Что это за имя?

– Нужно выяснить.

– Кажется, я его уже слышала, – продолжала Мария Антуанетта. – По-моему, графиня уже произносила его в моем присутствии.

Словно почувствовав, несмотря на беспамятство, угрозу в этих словах королевы, Андреа вдруг открыла глаза, воздела руки к мужу и с усилием встала на ноги.

Ее первый, на сей раз осмысленный взгляд устремился на графа де Шарни: она его узнала, и в глазах у нее засветилась любовь.

Затем, как будто это невольное проявление чувств было недостойно ее спартанской души, Андреа отвела взор и увидела королеву.