– Какую?

– Вы знаете, что этот негодяй Фулон притворился мертвым и даже разыграл собственные похороны?

– Как! Неужели он притворился мертвым? Как! Неужели он разыграл свои похороны? Черт побери, он в самом деле умер, я же сам видел, как его хоронили.

– Так вот, господин Бийо, он жив.

– Жив?

– Жив, как мы с вами.

– Ты не в своем уме!

– Дорогой господин Бийо, я в своем уме. Предатель Фулон, враг народа, кровопийца и спекулянт, вовсе не умер.

– Говорю тебе: его похоронили, у него был апоплексический удар, и повторяю, я видел, как его хоронили, и сам остановил людей, которые хотели вытащить его из гроба и повесить.

– А я только что видел его живым, вот!

– Ты видел?

– Как вас сейчас, господин Бийо. Говорят, умер не он, а один из его слуг, и этот негодяй велел похоронить его как аристократа. А теперь все раскрылось: он пошел на это, опасаясь народной мести.

– Расскажи-ка мне все, Питу.

– Давайте выйдем в переднюю, господин Бийо, там нам будет удобнее.

Они перешли из залы в переднюю.

– Прежде всего, – начал Питу, – надо выяснить, здесь ли господин Байи.

– Рассказывай, он здесь.

– Ладно. Я, значит, был в Клубе добродетелей и слушал там речь одного патриота. Того самого, который делал ошибки во французском языке! Сразу видно, что он не воспитывался в пансионе аббата Фортье.

– Продолжай, – отозвался Бийо. – Ты же прекрасно знаешь, что можно быть добрым патриотом и притом не уметь ни читать, ни писать.

– Это верно, – согласился Питу. – Он все говорит, как вдруг в зал вбегает запыхавшийся человек с криком: «Победа! Победа! Фулон не умер, он жив! Я его разоблачил, я его нашел!»