– Видел, господин мэр, – подтвердил Питу, прижав руку к груди и отвешивая поклон.

И он рассказал Байи все, что перед этим поведал фермеру.

Бедняга Байи побледнел: он понял весь размер катастрофы.

– И господин Аклок послал его сюда? – пролепетал он.

– Да, господин мэр.

– Но каким образом?

– О, не беспокойтесь, – сказал Питу, неверно истолковав тревогу Байи, – у пленника надежная охрана, по дороге его не похитят.

– Дай бог, чтобы похитили, – прошептал Байи. Затем, повернувшись к Питу, он добавил: – Вы сказали: «надежная охрана». Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду народ.

– Народ?

– Там более двадцати тысяч человек, не считая женщин, – торжествующе объявил Питу.

– Несчастный! – вскричал Байи. – Господа! Господа выборщики!

С помощью пронзительных, отчаянных криков он собрал вокруг себя всех участников заседания.

Пока звучал его рассказ, вокруг слышались лишь испуганные возгласы.

Он кончил, и в наступившей страшной тишине внезапно послышался неясный отдаленный шум, который, проникая сквозь стены ратуши, напоминал гул крови в ушах, какой бывает при сильной головной боли.

– Что это? – спросил кто-то из выборщиков.

– Шум толпы, черт возьми, – отозвался другой.

Вдруг на площадь вылетела карета и остановилась перед ратушей; двое вооруженных людей вывели из нее третьего – бледного и дрожащего.

За каретой под предводительством страшно запыхавшегося Сен-Жана бежала сотня молодых людей в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет, отличавшихся нездоровым цветом лица и горящими глазами.

Передвигаясь почти с тою же быстротой, что и карета, они выкрикивали: