Так был погребен Помпей Великий.

На следующий день другой корабль, приплывший с Кипра, шел вдоль берегов Египта. На палубе стоял завернувшийся в военный плащ человек в доспехах, в задумчивости скрестив руки и пристально глядя на берег.

Он увидел огонь погребального костра, уже начавший угасать, и рядом с этим гаснущим костром, вольноотпущенника Филиппа, который сидел, уронив голову на руки.

– Кто это, – пробормотал он с величайшей скорбью в голосе, – кто закончил здесь свой земной путь и оставил земные труды?

И, поскольку никто не мог ответить ему, он испустил глубокий вздох:

– Увы! – сказал он, – быть может, это ты, великий Помпей!

Вскоре после этого он сошел на берег, был схвачен и умер в тюрьме. Впрочем, это мало кого занимало; его имя кануло в имени, его невезение кануло в невезении Помпея Великого!

Со своей стороны, Цезарь, после того, как он вернул свободу всей Фессалии в благодарность за победу, одержанную при Фарсале, пустился в погоню за Помпеем. Прибыв в Азию, он, чтобы оказать любезность Феопомпу, составителю труда по мифологии, пожаловал ту же милость всем жителям Книда и освободил жителей Азии от трети всех податей.

По мере того, как он продвигался вперед, он узнавал о чудесах, которые предшествовали его победе или сопутствовали ей.

В Элиде изображение Виктории, помещенное в храме Минервы, которое было обращено к богине, в день сражения само собой повернулось ко входу в храм; в Антиохии люди трижды слышали звук трубы и воинственный клич, так что они все схватились за оружие и поднялись на крепостные стены; в Пергаме хранившиеся в святилище барабаны сами собой начали бить, когда никто не прикасался к ним; наконец, в Траллах ему показали пальму, которая выросла в храме Победы.

Он был в Книде, когда узнал, что Помпей сделал остановку на Кипре. С этой минуты он догадался, что побежденный будет искать себе убежища в Египте. Тогда он взял курс на Александрию, ведя за собой полтора десятка галер, восемьсот лошадей и два легиона, один из которых он приказал привести из армии Калена, который был в Ахее, а второй был тот, что последовал за ним.

Вместе эти два легиона составляли три тысячи двести солдат; остальные были где-то в дороге. Но как бы ни была малочисленна армия Цезаря, после победы при Фарсале он везде считал себя в безопасности. Имея только эти силы, он вошел в гавань Александрии.

Едва он ступил на берег, он увидел, что к нему направляется какая-то депутация; вперед выступил оратор и, осыпав его сначала самыми разными похвалами, отпустил полу своего платья, и к его ногам покатилась голова Помпея.