Но увидев, что Цезарь подступил к нему, он даже не стал пытаться бежать. Он велел разложить посреди площади огромный костер, приготовил роскошный пир, возлег, облачившись в свои лучшие одежды, за стол, смешал свое вино с нардом, как будто на великом празднике, раздал, к концу трапезы, всю утварь и деньги собственным слугам; потом взошел на свой костер и, пока один из вольноотпущенников разжигал огонь, велел своему рабу убить его.

В это время в войсках, занимающих город, возникло разделение; внезапно Цезарь увидел, что ворота распахнулись, и к нему двинулись легионы, которые Скапула только что сформировал из своих рабов и вольноотпущенников. Все они пришли сдаться.

Одновременно тринадцатый легион, за счет своих собственных действий, завладел всеми стенами и башнями. Тогда помпеянцы, избежавшие Мунды, подожгли город, надеясь спастись во время поднятой суматохи; но как только Цезарь заметил пламя и дым, он бросился на выручку городу, а поскольку тринадцатый легион, как мы уже сказали, был полным хозяином над башнями и стенами, он открыл ему ворота; увидев это, помпеянцы попытались бежать из крепости, толпясь в воротах или перепрыгивая через стены.

Двадцать две тысячи из них были убиты только внутри города, не считая тех, что были истреблены за его пределами.

Цезарь задержался в Кордубе только на время, необходимое для восстановления порядка, и вскоре выступил в направлении Гиспала, нынешней Севильи. Но едва только жители города заметили его с высоты стен, они сразу же выслали к нему депутатов, чтобы вымолить его прощение и поручить себя его великодушию.

Цезарь велел ответить, что всем им он обещает полное помилование; и из опасения, как бы солдаты не поддались каким-нибудь дурным желаниям, он оставил их в лагере за воротами города. В него вошел один только Каниний Ребил с несколькими сотнями человек.

В Севилье оставался помпеянский гарнизон.

Возмущенные тем, что жители открыли свои ворота Цезарю, помпеянцы послали одного из главных своих военачальников предупредить Цецилия Нигера, прозванного из-за его жестокости Варваром, который командовал большим отрядом лузитанов, что если он не примчится немедленно и без опоздания, он упустит великолепный случай. Цецилий Нигер примчался.

Ночью он подошел к Гиспалу и, когда его провели в город, перерезал весь гарнизон, который Цезарь разместил там, чтобы защитить жителей; затем, когда все до единого римские солдаты были истреблены, он велел заложить ворота каменной кладкой, и приготовился к отчаянной обороне.

Цезарь опасался, как бы эти одержимые не перебили половину жителей, если он предпримет штурм. Он умышленно отступил перед этой чересчур сурово настроенной охраной крепости, и на третью ночь после своего вхождения в Гиспал Цецилиц Нигер покинул его, уводя с собой тех солдат, что он привел сам, и старый помпеевский гарнизон.