ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Если это безумие, то в нем есть система…

1

Нестеров почти закончил свой труд. Последние шурфы были заложены на границе долины и испятнали землю у подножия скал. Каждый вечер Даша, сияя от радости, сообщала за ужином короткую цифру: один, или — три, или — пять. Были дни, когда она называла и значительно большую цифру. Это было количество снятых за день с ленты кристаллов. Тогда Головлев опять начинал настаивать, чтобы Нестеров послал гонца за помощью, потому что разведка незаметно превращалась в приисковую разработку, а для этой разработки нужно было много людей, механизмов, транспорта.

Но Сергей все отговаривался и стремился к тому, к чему постоянно стремятся все геологи: он хотел сам полностью разведать месторождение и определить запасы сырья в нем, чтобы преемники его — производственники — не говорили потом, что он ошибся в оценке, не учел, мол, и то и это…

Они уже определили, что карстовые воронки следовали одна за другой в меридиональном направлении с юга на север и становились все глубже к северу, вдруг прерываемые скальной породой, выходившей вновь на поверхность как пороги. И каждая воронка была наполнена той же синеватой глиной, в какой они увидели первый алмаз. Теперь Нестеров тешил себя надеждой вдруг найти коренные выходы породы, из которой образовалась эта глина, но не говорил о своей надежде даже Головлеву. Тот мог вполне справедливо ответить, что Нестерову ни к чему пытать судьбу. И геолог, не объясняясь, все ускорял темп разведки.

Он так втянулся в эту тяжелую работу — а ему приходилось и забойщика заменять, и на промывке стоять, и помогать при переброске концентрата, — что она больше не изнуряла его теми резкими периодами слабости и утомленности, какие случались с ним раньше. Временами он сам поражался, сколько же силы таит в себе человеческое тело, хотя и понимал, что в нем по-прежнему накапливается усталость.

В последних числах сентября неожиданно ударил крепкий заморозок, а ночью выпал снег. Он шел всю ночь, и было непонятно, откуда в небе скопилось столько влаги, чтобы выстлать белыми холстами всю землю. Утром Сергей увидел изменившееся еще раз лицо земли. Оно было строгим и прекрасным в непорочной белизне и чистоте. Только следы зверей и птиц да упавшие с ветвей вместе с листьями комья снега пятнали искрившийся на солнце наст. Обледеневшие деревья казались искусственными, как будто неведомый ваятель сработал этот лес из мрамора и серебра. Отяжелевшие сучья пригнулись к земле, словно прощались с ней до весны, когда она снова начнет питать их и отдавать им свою могучую силу.