Чтобы не демаскировать себя, шли ночами. Изнурительным был стокилометровый марш. Лил дождь. Раскисли дороги. Пробовали идти по обочине – сапоги с чавканьем проваливались в почву: кругом болота. Не везде успели навести переправы через реки и речушки. Но шли, и сохранившиеся в архивах донесения подтверждают, что полк выполнил боевой приказ точно в установленный срок.

Переправились через реку Мста и с ходу принялись организовывать оборону. Новый приказ Панфилова определил задачу: «…используя условия местности, прочно прикрыть танкоопасные направления и железную дорогу на участке полка».

Лихих атак, победных сражений, которых с таким горячим нетерпением ждали панфиловцы, особенно молодые, однако, не было. Дивизия заняла второй эшелон обороны. Командующий фронтом П.А. Курочккн, принявший свой пост за два дня до прибытия казахстанцев, вспоминает: «…Положение на фронте постепенно начало стабилизоваться. Наступило временное затишье».

Затишье, конечно, относительное. Случались бомбежки и артналеты, ходили в разведку. Выпало и хоронить боевых товарищей. А главное – работали. Устраивали позиции – окопы полного профиля, стрелковые ячейки, противотанковые заграждения. Осень началась рано – дожди, слякоть, тяжелая грязь. Везде: в землянках ли, в окопах, ходах сообщения – стылая вода…

Клочков быстро привыкал к армейскому повседневью. Когда рота укрепила боевые позиции, он всё чаще садился за письма: в сентябре почти каждый день. В зависимости от обстановки шли в Алма–Ату, на Волгу, на Дальний Восток то пространные послания, то до предела короткие, всего в несколько строк, открытки.

3 сентября. Из письма жене и дочери: «Начал привыкать и почти уже привык к военной жизни».

4 сентября – сестре Анне, её мужу Михаилу Непша и их детям: «Привет вам от бойца Рабоче–Крестьянской К. А. Нахожусь я… километров 180 от Ленинграда… Привык уже к боевой обстановке, и ничуть не тревожит и не страшит бомбардировка…»

Фронтовые будни. Ещё одно сентябрьское письмо домой: «…Идет дождь, сейчас собираемся оборудовать окопы, а пока сижу под палаткой в лесу и пишу. Самолеты сегодня ещё не бомбили, между прочим, наших самолетов летает больше. В день 10–15 раз бывает воздушная тревога. Наше подразделение потерь ещё не имеет. Да и в целом дивизия имеет только 8 человек убитыми и человек 10 раненых. Сам я и все бойцы моего подразделения чувствуют себя хорошо.

Немцы–фашисты застыли на одном месте… Дожди здесь ежедневно не дают покоя немцам, оно и нам неприятно, но для немцев убийственное дело.

…Вспоминайте отца. Я вам послал несколько писем и открыток, и в одном письме послал дочке на мороженое 30 рублей. Из Сызрани послал маме 150 руб. Всем привет. Крепко, крепко целую вас. Ваш папа».