6 сентября снова письмо: «…Соскучился страшно за вами. Сижу в комнате и за столом пишу это письмо. Между прочим, Нина, я 3–й день в деревне, две ночи подряд спал в тепле. Здесь ведь не Алма–Ата, осень настоящая. Хозяйка квартиры – старушка, живет одна, хорошо за нами ухаживает, а нас трое. Она (старушка) 3 сына проводила на войну и вот жалеет нас, как своих сыновей. Народу здесь осталось мало, все выехали, но вряд ли немцу удастся дальше продвинуться. Наши крепко удерживаются, скоро запоет Гитлер: «Зачем я шел к тебе, Россия…»

Шел четвертый месяц войны. В это же самое время Гальдер записывает в дневник: «Наши известия о победах потеряли свое первоначальное влияние… Мы уж слишком часто уничтожали большевистские ударные армии или утверждали, что большевики больше не в состоянии осуществлять оперативные действия…»

Недолго стояли во втором эшелоне. 10 сентября рано утром полк выведен на новую линию – Дубки, Крутики, Подтики – ближе к противнику. В материалах боевых действий дивизии рассказывается, что с этого времени стали вести разведку, произошло несколько стычек с пытавшимися прорваться группками противника.

18 сентября – день рождения советской гвардии. Пока такое звание присвоено только четырем стрелковым дивизиям, отличившимся в боях под Смоленском. Приказ наркома обороны зачитывается в каждой роте. Следовательно, и четвертая рота слышала этот приказ. И возможно, что Гундилович или Клочков говорят своим товарищам по оружию: «Мы тоже будем драться за это звание…» Но когда это произойдет по–настоящему?

День за днем в обороне… Следующее письмо Клочкова дает представление о том, каким был первый фронтовой месяц для панфиловцев: «Наша часть стоит в резерве, а мы, следовательно, отдыхаем и проводим нормальную учебу, я всё стреляю из револьвера по мишеням, а скоро буду стрелять по фашистам… Вначале, когда мы приехали сюда, немцы очень часто обстреливали и бомбили нас, но сейчас дней 10 не появляются. Господствуют в воздухе наши «ястребки» (истребители) и бомбардировщики, а они – фашистские коршуны, завидя наши самолеты, удирают трусливо…»

Заканчивается письмо доброй, спокойной строчкой: «Жив я и здоров». А за сентябрь полк потерял тридцать человек.

5. Когда же в бой?..

«Здравствуйте, дочка Эличка и жиночка Нина! Конечно, вы не прочь читать мои почти ежедневные письма. Я очень много пишу вам. Пока есть время, пишу. Досадно становится, когда наши товарищи воюют, а ты сидишь резервистом… Но дойдет скоро очередь и до нас, и мы повоюем.

Здесь становится холодновато, по ночам заморозки. Мы живем в лесу, недалеко от деревни П. Старшина устроил на нас 3–х неплохую избушку–землянку, сделал печь, на ночь натапливаем её, и спать становится теплее. Бойцы сделали точно так же.