Четвертая рота немало покрутила по лесам, вступая в бой, разведывая опорные пункты врага. Захватали пленных, трофеи: оружие и важные документы. Боевая операция была успешной.

В дивизии долго помнили об этом рейде по тылам врага. «Рота Гундиловича, как одна из крепких и боевых, ещё в районе Русская Болотица… первой из полка вела бой с противником». Под этим документом, который я обнаружил в архиве Министерства обороны, стоят подписи Панфилова и Рокоссовского. Посланный в штаб фронта Г.К. Жукову, он относится к ноябрю 1941 года.

Ещё одно свидетельство: «В боях в районе Русская Болотица 4.10.41г. тов. Клочков показал себя волевым и ответственным руководителем. Своим примером он увлекал в бой бойцов и командиров, в результате чего рота успешно выполнила данное ей задание» – такими словами начинает И.В. Панфилов представление к ордену Красного Знамени – первой награде политрука Клочкова, заслуженной им в боях под Москвой.

Между прочим, в том самом письме, которое помогло открыть эти важные детали, были и такие простые слова: «…Доченька, ты соскучилась за папой? Папа соскучился за тобой, целую доченьку… Нинуся, где сейчас отец? Целую тебя и не знаю как соскучился за вами. Не возражал бы зайти на часок к вам. Василий».

А.Л. Мухамедьяров как–то поделился со мной:

– Хорош был политрук Клочков! Бойцам очень нравился, их подкупало, что он, в общем–то молодой парень, был хороший семьянин. Очень любил дочь и жену, уважительно вспоминал своих родных, интересовался семейными делами подчиненных. И всегда готов был оказать им помощь. А когда представлялась возможность, любил веселиться, петь песни, рассказывать всякие приключения из своей жизни. Но он был человеком твердого характера.

Один из ветеранов дивизии, бывший комиссар полка, а затем начальник политотдела дивизии Петр Васильевич Логвиненко, узнав об этом разговоре, многозначительно произнес:

– Да–а, Мухамедьяров–то прав. Тверд был парень. С характером. Случай вот был с ним такой, что мы даже в другом полку о нем узнали. Это когда я комиссаром в 1073–м был… – Но тут он как бы спохватился и умолк. Я пробовал допытываться, но Логвиненко твердо стоял на своем: – Пусть Мухамедьяров расскажет. Он был комиссаром у Клочкова, пусть и рассказывает.

Мухамедьяров рассказал, однако начал с небольшого предисловия:

– Я хотел бы, чтобы меня правильно поняли. Речь пойдет о дисциплинарном проступке Клочкова. О павших, тем более Героях Советского Союза, такое не принято вспоминать. Но я вам расскажу, так как убежден, что Клочков поступил так от чистого сердца, из желания укреплять дисциплину, боевую бдительность.