— Да, инкозазана, — ответила Нахана. — Вот она сидит. Как можно не узнать ее? — и она указала на Мамину, с напряженным вниманием прислушивающуюся к каждому слову.

— Расскажи об этой женщине и ее поступках, — сказал Панда.

— За два вечера до того, как ребенок захворал, я видела, что Мамина вползла в хижину моей госпожи Нэнди. Я лежала одна в углу большой хижины, и свет от очага не попадал на меня. Моей госпожи и ее сына не было в хижине. Узнав в женщине Мамину, которая состояла в дружбе с инкозазаной, я предположила, что она пришла навестить ее. Я осталась спокойно лежать в углу. Не обратила я особого внимания и на то, что она обсыпала маленькую циновку, на которой обыкновенно спал ребенок, каким-то порошком. Я слышала, что она обещала инкозазане принести что-нибудь, чтобы вывести насекомых. Мне, правда, показалось странным, что она всыпала порошок также в таз с теплой водой, приготовленной для купания младенца, и, бормоча какие-то слова, положила что-то в солому у дверного отверстия. Я хотела ее спросить, но она уже ушла. Как раз в это время я получила известие, что моя старая мать умирает в своем краале за четыре дня пути от Нодвенгу. Перед смертью она хотела меня видеть. Я забыла о Мамине и о порошке и побежала умолять госпожу Нэнди отпустить меня к матери. Она разрешила мне остаться с матерью, пока она жива. Но моя мать еще долго мучилась. Прошло несколько месяцев, пока я закрыла ей глаза. Затем наступили дни скорби и слез, несколько дней отдыха, а после них делили скот. Так прошло шесть месяцев. Я вернулась в услужение к своей госпоже и узнала, что Мамина стала второй женой моего господина Садуко, что ребенок моей госпожи умер и что Мазапо, первый муж Мамины, казнен за убийство ребенка. Но так как все это в прошлом, а Мамина была так добра ко мне, то мне и в голову не приходило рассказать о порошке, которым она посыпала циновку. Только после того, как она сбежала с королевичем, я рассказала все своей госпоже. Мы вместе тут же обыскали солому у дверей хижины и нашли снадобье, завернутое в мягкую кожу. Вот и все, что я знаю об этом деле, о король.

— Правду ли говорит эта женщина, Нэнди? — спросил Панда. — Может, она лжет, как и все остальные?

— Не думаю, отец мой. Смотри, вот мути (снадобье), которое Нахана и я нашли у дверей хижины, до этого дня закрытой.

И она положила на землю перед королем небольшой кожаный мешочек, сшитый сухими жилами.

Панда приказал одному из членов совета открыть мешочек. Зулус повиновался очень неохотно, очевидно, боясь колдовства, и высыпал содержимое на щит. Щит обнесли по кругу, чтобы все могли посмотреть. В мешочке лежало несколько сморщенных корешков, небольшой кусок человеческой берцовой кости, по-видимому, грудного ребенка. Отверстие кости было заткнуто деревянной втулкой и, как мне показалось, зубом змеи.