— Кто «они»? Какой дядя? Ну, давай, погуляем часок.

Он поднялся, подал ей руку, чтоб она тоже встала, и неторопливо пошел рядом с ней, по еле заметной в траве тропинке, покусывая сорванный стебелек и обводя глазами горизонт:

— Какой все-таки простор, да, Александрин? Если отвлечься от всего этого безобразия, — он кивнул на останки повозки, мимо которой они как раз проходили. — Так, кто «они»?

— Братья, но это я зря на них. Приехал, дядя Петя, как они называют, тоже Курнаков — брат отца, что ли? Не успел и в дом войти, как я с ним поссорилась… Потому что составила поспешное суждение, хотя вы говорите всегда — не составлять… Это мой бич.

— Бич? — Лулу с удивлением увидела, что Виконт внезапно остановился, от прежнего благодушия не осталось и следа, а лицо его замерло в каком-то ожесточении.

— Вы ТАК рассердились? Что вы! Это не такая уж грубость была. Мы просто не поняли друг друга. Он сказал «назойливая девчонка» и еще хотел по щеке похлопать в знак приветствия, а мне стало обидно что-то, и я не сдержалась… Это отвратительно, я знаю. Но даже … извинюсь, так не хочется, так не хочется, Виконт, но я себя заставлю… — лихорадочно говорила Лулу, побледнев. Схватила его за руку и пыталась поймать взгляд.

— Нет, нет, я тебя не осуждаю, — он рассеянно погладил ее по руке. — Успокойся. Неприятно, что уж говорить. Да не о тебе я, не вспыхивай. Идем, пора. — И круто повернул назад, к дороге.

Лулу видела, что настроение у Виконта совершенно испортилось, хоть и убеждала себя, что не она его расстроила. Молча, нахмурившись, от чего обозначилась продольная складка между бровями, он дошел до дома, не останавливаясь, кивнул ей и направился вверх по лестнице.

Что за день, что за день сегодня? Нервный, недобрый. Лулу, поглядев вслед Виконту, вздохнула и нехотя толкнула дверь столовой. Тетку она застала в серьезной степени раздражения. Так расправляет скатерть, что весь дубовый стол ходуном ходит. На пол полетели салфетки, стопочкой лежавшие на краю стола. Евдокия Васильевна, по-свойски помянув черта, нагнулась за ними, но не дотянулась. Лицо ее, и без того красное, сегодня, от напряжения совсем побагровело. Окончательно разозлившись, тетка рявкнула:

— Тонька, куда ты запропастилась? За смертью тебя посылать!

Лулу, как могла проворно, нырнула под стол и подняла салфетки:

— Опять на стол… или они грязные стали?

— Явилась, слава Богу! Ты бы сразу на неделю наедалась впрок, если каждый день за стол вовремя придти не можешь. Клади, велико дело, на ковре полминуты полежали…

— Никого же нет еще…