— Нет.

— Ну, тогда тебе, брат, Михеева Степана сам Бог послал.

— Что ж, здравствуйте, Степа! Богу я благодарен. Остается узнать, чем при вашем посредстве он собирается украсить мою жизнь.

Саша с упреком посмотрела на Шаховского — что это он разговорился с этим подозрительным типом, который его все равно не поймет? В поезде, если о чем-то и говорили, так это о бандитах.

Михеев Степан, однако, враждебности не проявлял а, наоборот, с удовольствием сообщил:

— Место знаю. Выпивка — на большой, как в прошлой жизни. Хозяйка сторожкая, абы кого не пустит. А со мной… — кого угодно, хоть черта, — видимо, этим определением он давал знать, что Виконт пришелся ему по душе.

— Спасибо! — усмехнулся Шаховской.

— Ты ж, наверное, при деньгах? Да и с кралечкой. Приглашай, что ли.

— Господи, опять! — Виконт вздохнул. — Нет, Степан, не судьба. Иди один. Прощай. — И он стряхнул обнимающую руку со своего плеча.

Степан слегка обиделся и двинул прочь, ворча:

— Ишь, собственник. Пожадничал что ли? Ну и оставайся себе всухомятку…

Через несколько шагов Саша не выдержала:

— Что это он про меня говорил? Неприятно…

Виконт задумчиво разглядывал ушедшую от огорчения в меха Сашу, даже отодвинул немного воротник. Но ответил несоответственно серьезному выражению лица:

— А, ерунда, пьяные бредни!

— А вы с ним в разговоры пустились! С таким гадким!

— Ну, виноват… Что ж, живописно, — после этих слов он повернулся лицом к поселку и добавил: — патриархально, воистину «Вот моя деревня».

— Тише, Поль, а то она услышит и обидится, наверное, думает про себя, что она — город… А вы так быстро идете, что мы не успеваем приглядеть приветливый домик. Или, знаете, может быть, посидеть ночью на этой скамеечке, смотрите, какая хорошенькая?

— Ты жутко шутишь. Бр-р-р!

Виконт провел ее по улицам, покрутился по переулкам и решительно открыл дверь какого-то дома.