— Несмотря на свою затянувшуюся невинность, я понимаю, откуда ноги растут, и немедленно распознаю непристойные предложения. Естественно, Павел Андреевич, с их авторами я жестока. Но я безумно рискую при этом, правда? Чувствовать, что ваше присутствие избавит меня от предложений подобного типа, такое облегчение!

— Со своей стороны я вам твердо гарантирую их отсутствие, — с готовностью заверил ее Виконт.

Женщина зарделась, отчего у нее на шее ясно обозначился назревший фурункул, горячо поблагодарила: «Спасибо, это так по-мужски!», потом наморщила лоб, соображая что-то:

— Вот эти ваши шутки, — ведь вы сейчас пошутили, правда? — и заставили меня, чистую девушку, тогда представить… А вы, папа еще упрекали, что я вознеслась мыслями… Девичество — такая тонкая категория! Оно заставляет верить в лучшее жизнеустройство. Оно делает уязвимой даже такой камень и железо, как я, вы помните, мое падение?

Саша, разомлевшая в теплом помещении, не слишком следила за ходом беседы, хотя то, что до нее долетало, представлялось довольно странным. Тут женщина зацепилась за нее взглядом и перебила сама себя:

— Да вы не один! Станьте-ка к свету, голубушка! Раздевайтесь, раздевайтесь, снимайте шубку! Роскошь, какая. Погодите, я примерю, прикину просто… Не лезет… Как странно! Все же, кто ваша спутница? Девушка? Ребенок? Что это за особа, Павел Андреевич?

— Это? М-м-м… Это Саша. Раиса Лукьяновна, угловая ваша свободна? И та, с балконом?

— Родня вам? А я считала, что вы одинокий. Иначе бы я никогда… Я так наивна, просто обхохочешься! Для нее снять хотите, естественно? Можете оставить ее здесь, сколько нужно. Месяц, два? Плата — помесячно. Девочка, почти взрослая, должна вас стеснять в дороге, правда?

Саша насторожилась и вопросительно посмотрела на Виконта. Тот перехватил ее взгляд и с утрированной озабоченностью проговорил:

— Должна? Вы зря ей это сказали! До сих пор она была ко мне снисходительна. Ругала… — он помедлил, — изредка. Многое прощала. А теперь, я просто боюсь думать, что она со мной будет вытворять, чтоб стеснить, как ей, оказывается, предписано!

Саша с облегчением рассмеялась:

— Я буду халатно относиться к этому предписанию! Обещаю!

Женщина непонимающе поглядела на них и протянула: «безумно смешно!», поджала губы и опять приступила с жадными расспросами, теперь уже непосредственно к Саше:

— Сколько вам лет, голубушка? Ведь не больше четырнадцати? Так я и поняла. Люди такие мерзкие встречаются, что думают… Знаете вы этих татар?

— Татар? Они тут причем? — вместо Саши терпеливо спросил Виконт.