Выпить они не успели: в тот момент когда Зюскинд дрожащей рукой брал неподдающуюся рюмку, открылась дверь и через порог переступил лейтенант из шифровального отдела, еще совсем безусый и бледнолицый молодой человек, которого Пунке хорошо знал и высоко ценил как примерного офицера. Лейтенант, выхватив из кобуры пистолет, приложил его к своему виску.

— Господин генерал, во имя фюрера! Прикажите вернуться уполномоченным по переговорам!.. Это предательство! — закричал лейтенант.

Лах кивнул Пунке:

— Мой друг, налейте господину лейтенанту.

Теперь у самого Пунке отказали руки: он никак не мог попасть в рюмку и все лил на стол, и лужица уже стекала. В наступившей тишине было слышно, как жидкость издавала какой-то странный звук, ударяясь о каменный пол. Пунке схватил тряпку, начал вытирать пол. Когда вытер и выпрямился, увидел: Лах курил, сидя в кресле, а полковник Зюскинд остекленевшими глазами смотрел на лейтенанта, державшего пистолет у своего виска; под дулом отчаянно трепыхалась взбухшая синяя жилка, а рука лейтенанта сделалась совершенно белой.

Лах сказал:

— Я понимаю вас, господин лейтенант, но стрелять не советую…

— Верните уполномоченных, господин генерал, иначе все раскроется! Обер-фюрер Роме отдаст вас под суд за сдачу города. Вы должны сражаться до последнего солдата.

Лах швырнул сигарету в угол. Пунке подумал, что сейчас произойдет невероятное, ибо он знал крутой характер своего генерала, да и налицо явное неповиновение, нарушение всякой субординации.

— Сколько вам лет, господин лейтенант? — спросил Лах, не вынимая рук из кармана шинели.

— Ровно восемнадцать…

— То-то же. — Генерал подошел к лейтенанту, погладил по голове. — У меня сын такой, но он уже погиб. И волосы у него такие же были светлые. И лицом вы похожи…

Лейтенант все же выстрелил. Упал он на спину, за порог. Дверь качнулась, закрылась, по не совсем, осталась щель, сквозь которую Пунке видел мертвое лицо лейтенанта с окровавленным виском, а рядом лежал пистолет, уже остывший и, пожалуй, никому не нужный.

— Уберите его, мой друг, — сказал Лах и вновь сел в кресло. — Похороните, он был неплохим офицером. Что поделаешь, возраст опасный, господин полковник. В таких летах кажется, что все понимаешь, все видишь, на самом же деле — слеп!..

2

Ночная бомбардировка с воздуха разметала фольксштурмовцев, оборонявших зону Зюйдпарка. Часть перепуганных подростков и пожилых влилась в батальон Адема. Да уж лучше бы они и не вливались! Или позже пришли бы. Как раз в тот час, когда они, еще охваченные паникой, рассказывали друг другу о том, что видели и что испытали, как раз в это время — надо же! — на позициях Зюйдпарка появился генерал-майор Губерт в сопровождении майора Нагеля и еще одного офицера, назвавшегося капитаном Лемке.