Комендант не ошибался. Капп действительно никогда не отказывался от того, что любезно предлагал ему Мамонец, и готов был сделать своему «верноподданному» любую услугу. Поэтому, когда Петр Маркович, вручив пакет с ассигнациями, положил перед штурмбанфюрером отношение коменданта полиции на дополнительную партию пленных «для проведения ремонта уличной канализации», Капп согласился посодействовать этому, хотя и заметил, что сделать это нелегко. Он дал понять, что без гестапо здесь не обойтись, но в гестапо есть люди, с которыми можно договориться.

И такой человек в гестапо нашелся. Получив хорошую взятку, один влиятельный гестаповский офицер дал распоряжение начальнику тюрьмы выдать под конвой польского легиона шуцполиции дополнительную группу пленных, подобранную обер-вахмистром Петром Мамонцем.

И вот из гестаповской тюрьмы под усиленным конвоем выводят группу пленных, среди которых Жорж Струтинский. Он еле передвигает ноги, но старается не отставать от других.

Вначале, когда ему, изможденному и больному, велели вместе с другими узниками выйти из камеры, он подумал: «Все, конец». А когда вышел во двор и увидел Петра, на душе стало легче. Понял: товарищи пришли на помощь, и неизвестно откуда у него появились силы.

Узников выстроили во дворе. Мамонец медленным шагом проходил мимо них, пронзительным взглядом мерил каждого с ног до головы и время от времени произносил:

— Этого… Этого… Этого…

Остановился перед Жоржем. Какой же он стал немощный! Кости и кожа. Трудно узнать. Держись, держись, друже! Еще одно, последнее усилие — и все будет в порядке. Сюда ты уже не вернешься. Гестаповским головорезам не удастся совершить свое преступное намерение. Ты снова будешь среди своих, среди партизан, снова встанешь в ряды народных мстителей.

…Мамонец все время был впереди и не оглядывался. А Жорж шел молча, и перед его глазами только покачивалась спина Петра. Он не знал, куда именно они идут, но чувствовал, что каждый шаг приближает его к спасению. И это чувство наполняло энергией его полуживой организм.

Но вот Петр отошел в сторону от колонны и замедлил шаг. Все меньшее и меньшее расстояние разделяло их. Наконец они поравнялись. Их взгляды на какое-то мгновение встретились, и Жорж понял: ему нужно отстать. Он сильно взмахнул ногой и потерял ботинок. Остановился, наклонился, поднял ботинок и не торопясь начал натягивать на ногу.

— Когда начнут рыть траншею, — услышал шепот Мамонца, — застони и схватись за живот. — И сразу тот же голос, но уже не тихий, а громкий и резкий: — Ну-ка, поднимайся, пся крев! Быстрей! Быстрей!