В полевой сумке «мастера смерти» лежали аккуратно завернутые в целлофан генеральские погоны, которые ему не пришлось нацепить.

— А теперь, Николай Иванович, — обратился к Кузнецову Медведев, — можно встретиться и с генералом Ильгеном. Фон Пиппер уже не может устроить свидание, и придется эту миссию выполнить вам. Желаю успеха!

И Пауль Зиберт вместе со своими друзьями снова отправился в Ровно.

ПАРТИЗАНСКИЕ БУДНИ

ПАРТИЗАНСКИЕ БУДНИ

Длительное пребывание в городе давало себя знать: нервы настолько напрягались, что необходимо было отдохнуть, набраться свежих сил. Вроде ничего особенного в нашей жизни и не было: различные встречи, беседы, прием и передача сообщений. Но каждая встреча или беседа требовала такого большого внимания, сосредоточенности и такой чрезвычайной осторожности, что человек через некоторое время лишался сна и душевного равновесия. Это напряжение усиливалось тем, что внешне его нельзя было обнаруживать: нужно было всегда оставаться свежим, бодрым, спокойным и не вызвать ни у кого подозрения.

Такая крайне необходимая разрядка наступала тогда, когда мы бывали в отряде, среди друзей и товарищей. Там все было родное и близкое. Пища казалась особенно вкусной, а аромат соснового леса действовал на нас, как целебный напиток из волшебного источника.

— Настоящий курорт, — шутили разведчики.

Человек все воспринимает в сравнении. И называть — даже в шутку — партизанскую жизнь курортом могли люди, исполненные глубокой радости от встречи с близкими друзьями. Какой там курорт, когда подолгу не видели хлеба, сахара, когда приходилось не спать по нескольку ночей подряд, осуществлять длинные утомительные переходы, мокнуть под дождем, не менять белья, когда парикмахер и баня были настоящей проблемой. И все же мы не опускались, не теряли человеческого достоинства. Ибо постоянно чувствовали биение пульса матери-Отчизны, на каждом шагу с нами была наша родная Коммунистическая партия.

Много проблем возникало в будничной жизни партизан в нестерпимо сложных условиях гитлеровской оккупации, но, пожалуй, самой трудной была проблема соли. Месяцами нам приходилось есть недосоленную или совсем несоленую пищу. Когда в августе 1942 года мы прилетели в отряд, партизанам почти каждый день давали несоленую конину. Что уж говорить о нас, вообще не привыкших к этому мясу, если оно даже партизанам-татарам казалось противным, хоть для них, как известно, конина — деликатес. Мы отваривали ее и, чтобы остудить (холодная конина немного напоминала буженину), заворачивали в тряпки, оставшиеся от парашютов, и закапывали на час-полтора в землю: после такой кулинарной процедуры конина казалась съедобнее и вкуснее.