– Вы оскорбляете меня! – резко воскликнул дон Хосе.
– Нисколько! Я только нахожу странным, что два дня тому назад вы отказались сидеть за одним столом с собакой-индейцем, а теперь желаете принять меня в своем доме!
– Разве я не сказал, что раскаиваюсь в том, что произошло? – возразил он. – А что может человек сделать больше? Слушайте, все здесь присутствующие: если какое-либо зло будет причинено этому человеку в доме моего отца, то я отвечу своей жизнью!
– Этого вполне достаточно, – заключил сеньор. – Теперь скажите, а далеко эта асьенда?
– Если мы двинемся сейчас, то будем дома к закату солнца, хотя верхом отсюда не более трех часов езды.
– Давайте собираться, – решил сеньор.
Мы сердечно простились с алькальдом деревни, который отвел Моласа в сторону и сказал ему:
– У этого места дурная слава: там живут воры и разбойники. Еще на прошлой неделе по реке туда прошел транспорт товаров, которые так и не были оплачены. Говорят, что сам сатана усыновил дона Педро…
– Нам необходимо быть в этом доме, – сказал я ему, подходя, – но если мы не вернемся через несколько дней, то вы, может быть, предупредите власти в Кампече о нашем исчезновении?
– Власти его самого очень боятся, – сказал алькальд, – он так задаривает их всех, что они ничего не видят на его дороге. Но раз с вами есть
Путь в жару оказался очень утомительным, хотя у нас, кроме платья, не было никакой ноши. К вечеру мы действительно добрались до асьенды, на которой мне пришлось впоследствии прожить столько лет. У самого входа на нас накинулась свора собак, которых не без труда отогнал дон Хосе, потом он один вошел в дом, прося нас обождать. Наконец он вернулся и пригласил войти вслед за ним. В большой, по-видимому, приемной комнате и общей столовой асьенды сидели за длинным столом несколько человек с довольно мрачными лицами, освещенными уже зажженными в сумерках лампами. В этой же комнате, но в самом дальнем углу, мы заметили лежащего в подвешенном гамаке человека и около него молодую девушку-индианку, как показалось мне, очень красивую. Она качала гамак взад и вперед.
– Подойдите познакомиться с моим отцом, – обратился к нам дон Хосе. – Отец, вот храбрый англичанин, который спас мне жизнь, и с ним индеец, который не хотел меня спасать. Я уже говорил тебе, что предложил им наше гостеприимство.
При этих словах дон Педро проснулся или сделал вид, что проснулся, а индианка перестала качать гамак. Это был человек лет шестидесяти, крепко сложенный, но очень маленького роста, так что сидя он не доставал ногами до пола. Белые волосы, тщательно расчесанные, придавали ему благородный вид. Глаза были скрыты под темными очками. Он поклонился в ответ на наше приветствие.