– Сановники Сердца! – продолжал дальше Тикаль, когда кончился обряд поклонения. – Я слышал, что некоторые порицают меня и говорят, что я не имею права держать этот скипетр. Я хочу сказать вам сегодня то, что завтра, после жертвоприношения, провозглашу перед всем народом. Завтра ровно год, как удалился Зибальбай, мой дядя, вместе с его единственной дочерью, Майей, моей бывшей невестой. Перед их уходом Зибальбаем, мною и всем советом было решено, что если он или его дочь не вернутся через два года, то трон переходит ко мне навсегда. Я с большой грустью приложил руку к этому соглашению, потому что считал, что дядя мой сумасшедший и что он идет на верную гибель вместе с любимой дочерью. Я твердо решил ждать условленного срока, но среди народа начались волнения. Нашлись люди, которые не захотели слушать временного касика. Из-за отсутствия Зибальбая в стране не было верховного жреца, и некоторые священные обряды до сих пор остаются невыполненными, что навлекает на нас гнев богов. Многие стали убеждать меня сократить долгий срок ожидания, но я отказывался. Но вот три дня тому назад те люди, которые по очереди должны были отправиться с острова на материк для сельских работ на три месяца, – люди эти отказались, говоря, что только один верховный жрец имеет над ними силу и власть в этом отношении, а в стране нет верховного жреца. Я обратился к просвещенному совету Маттеи, звездочета. Он всю ночь вопрошал Небеса и свыше получил указание, что Зибальбай, увлеченный ложным сном, нарушивший закон и перешедший горы, уже давно умер в пустыне, а вместе с ним погибла и его дочь, моя нареченная невеста. Так это, Маттеи, или не так?

Вперед выступил уже пожилой, но все еще красивый индеец.

– Если моя мудрость мне не изменяет, то именно таково было откровение звезд!

– Знатные моего народа! Вы слышали мое свидетельство и свидетельство Маттеи, голос которого есть истина. Вот почему я принял державу и вот почему сочетаюсь браком с другой, а именно с Нагуа, дочерью Маттеи. Скажите, признаете ли вы нас?

– Признаем тебя, Тикаль, и тебя, Нагуа. Правьте нами много лет по законам и обычаям страны! – воскликнуло большинство.

– Хорошо, друзья мои и братья! – ответил Тикаль. – Но прежде чем мы разопьем прощальную чашу, нет ли у кого из вас каких-либо заявлений?

– Я хочу сказать! – громко крикнул Зибальбай, все еще оставаясь в тени.

При звуке этого голоса, хорошо ему знакомого, Тикаль вскочил в страхе, но, быстро овладев собой, произнес:

– Подойди ближе, кто бы ты ни был, и говори, чтобы тебя могли видеть!