– Сафар-бей, свет очей моих, забудем взаимные обиды, – произнес он тихо, чтобы услышал только бюлюк-паша. – Не до этого теперь!.. Не нравится мне эта западня, в которую нас загоняют хан и гениш-ачерас. Не верю я тем двоим гяурам…

– Мне они тоже не внушают доверия, но им верят те, кто поставлен над нами. Мы ничего не можем поделать!

– Надо быть настороже и, в случае чего, выручать друг друга.

– Не бойся, ага, все будет хорошо. У нас пятнадцать тысяч. А казаков всего пятьсот-шестьсот человек. К тому же, как сообщили лазутчики, они пьяны… Мы перережем их быстро! К рассвету все будет закончено! Да поможет нам Аллах! – сухо ответил Сафар-бей.

Гамид понял, что и теперь примирение не состоялось. И ему стало досадно, ибо он верил в счастливую звезду Сафар-бея, в то, что молодой и решительный ага достигнет высокого положения в империи и сможет во многом быть ему полезным.

– Хорошо, если так, – буркнул кисло. – Да будет Аллах милостив к нам!.. Но, откровенно говоря, тоскливо у меня на сердце…

Сафар-бей промолчал и пошел к лазу, нырнул в него. Гамид поежился, глубоко вздохнул и стал следить, как один за другим исчезают в темном отверстии его люди.

И вот, наконец, все воины гениш-ачераса в Сечи. Хан с половиною орды остановился на берегу Днепра. Вторая половина окружила крепость со стороны Чертомлыка и поля.

Зловещая тишина нависла над Сечью. Не было слышно даже дыхания многих тысяч аскеров. Не дымились над куренями обмазанные глиной широкие трубы. Спали под теплыми кожухами в высокой башне казаки-часовые.

Янычары и спахии запрудили весь сечевой майдан и плотной толпой растеклись между куренями. Их было так много, что все стояли вплотную друг к другу. Ждали приказа – ворваться в курени. Но приказа почему-то все не было. В тесноте чорбаджии потеряли связь. Каждый боялся произнести хоть слово, чтобы не всполошить запорожцев. Куда-то запропастился гениш-ачерас.

Сафар-бей со своими людьми оказался напротив длинного выбеленного куреня. Там, за сплетенными из лозы и обмазанными глиной толстыми стенами, спали, не подозревая о смертельной опасности, казаки. Бюлюк-паша находился в переднем ряду янычар, которые едва сдерживали массу воинов, напирающих сзади.

Рядом с Сафар-беем стояли его верные телохранители – Карамлык и великан Абдагул. Они уперлись ногами в снежный сугроб, принимая на себя напор многих тел, прикрывая агу.

Сафар-бей волновался. Проклятье! Когда же, наконец, будет подан сигнал к бою?..

2

2

В Переяславском курене спали не все. Несколько казаков в дальнем углу, а среди них Арсен Звенигора, Воинов, Метелица и Секач, накрывшись ряднами, склонились над свечой и играли в карты. На скамье, заменявшей игрокам стол, блестело золото и серебро.