Пошарив вокруг рукою, старик понял, что страх его напрасен. Просто длинный седой ус примерз к подоконнику и держал его, как на привязи.

Не без сожаления Шевчик отрезал ножом кончик уса, перекрестился и сел, опираясь рукой на обледенелый подоконник. В курене было темно. Только в углу мигала под рядном свечка: картежники еще не ложились спать. А во дворе светил месяц. Сквозь верхние, незамерзшие стекла пробивалось голубоватое сияние.

«Должно быть, уже и до утра недалече, – подумал дед Шевчик. – Месяц, кажись, за сторожевую башню заходит». И чтобы убедиться, что скоро утро и ему недолго осталось ворочаться в бессоннице с боку на бок на жестких досках, выглянул сквозь оконце во двор.

Сначала старый казак подумал, что он либо спит, либо рехнулся. Прямо перед окном, всего в трех-четырех шагах от куреня, стояла сплошная стена из янычаров. За свой долгий век перевидел он их достаточно – обознаться не мог.

Впервые в жизни по-настоящему испугался старый казак Шевчик. Перекрестившись, еще раз дернул себя за усы – убедиться, что не спит, – и снова припал к окну. Янычары!.. Стоят, клятые, спокойно – видать, к бою готовы. А пока что глазами хлопают.

Шевчик вскочил с нар, метнулся к картежникам и потушил свечку.

– Янычары в Сечи! – выдохнул испуганно.

Метелица от неожиданности уронил карты.

– Ты часом не спятил, Шевчик? – прикрикнул он. – Что за дурацкие шутки?!

– Чтоб меня гром сразил и Святая Богородица, если брешу! Гляньте сами!

Арсен бросился к окну и обмер. Шевчик не врал: Сечь заполнена янычарами!

– Други, будите товариство! Но тихо!.. Батька Корней, подопри двери, чтоб ни одна собака не заскочила!.. Готовьте мушкеты и порох!..

Через минуту весь курень был на ногах. Страшные слова «янычары в Сечи!» – вмиг разогнали сон. Куренной атаман ночевал перед радой у кошевого, и потому все невольно стали выполнять то, что говорил Арсен.

– Ставьте пороховницы и ящики с пулями на столы! – приказывал он. – Заряжающие – к столам! Стрелки – к окнам! Огонь вести без перерыва! Ну-ка, живее, братья!

Казаки быстро заняли каждый свое место. Одни заряжали мушкеты, другие передавали их стрелкам, а те уже были наготове, ждали команды.

– Огонь! – крикнул Арсен.

Прогремел залп. За ним – второй, третий. Курень заволокло дымом. Снаружи донесся жуткий вой. Янычары подались назад, оставив на снегу десятки убитых и раненых. Но бежать им некуда. Сзади колыхалась сплошная живая стена.

Казакам не нужно было целиться: враги стояли так плотно, что одна пуля пронизывала сразу двоих, а то и троих.

Сразу же, после первых залпов, вся Сечь поднялась на ноги. Курени ощетинились стволами мушкетов. Беспрерывно гремели залпы. С башен ударили пушки и гаковницы. Частый дождь пуль и ядер хлестал по сечевой площади, где скопились враги, и косил их десятками и сотнями.