— Сам? Расскажу сейчас вам все.

— Само собой разумеется! Well! Хорошая страна здесь! Очень хорошая! Каждый день приключения!

Я рассказал все ему по-английски и затем добавил:

— Через час нам уезжать.

Лицо англичанина вытянулось в вопросительный знак.

— В Гумри, — пояснил я.

— О, здесь было классно, классно! Интересно!

— Еще вчера вы не говорили, что здесь классно, мистер Линдсей.

— Быть неприятность! Не быть чего делать! Все равно красиво, очень красиво! Романтично! Yes! Как там с Гумри?

— Намного романтичней!

— Well! Тогда едем туда!

Он поднялся, чтобы позаботиться о своей лошади, и теперь у меня осталось время, чтобы рассказать о моих недавних приключениях тем двоим, что остались со мной. Никто не радовался так нашему отъезду, как Мохаммед Эмин, — самым сильным его желанием было увидеть своего сына. Он тоже поспешил готовиться к путешествию. Я отправился в свою комнату писать письмо Али-бею, в котором сообщил ему все в сжатых словах и поблагодарил его за оба письма, оказавших мне неоценимую помощь. Эти письма наряду со своим собственным я передал Селеку, который скоро должен был покинуть Амадию. Он не присоединился к транспорту, а предпочел, как истинный езид, ехать в одиночестве.

Я услышал торопливые шаги двух людей на лестнице: Селим-ага вместе с Мерсиной входили в мою комнату.

— Эфенди, ты всерьез хочешь покинуть Амадию? — спросил он меня.

— Ты ведь был у мутеселлима и все слышал.

— Они уже седлают лошадей! — прорыдала Мерсина, рукой смахивая слезы.

— Куда вы отправляетесь?

— Мы едем в Гумри. Но этого, Селим-ага, не стоит говорить мутеселлиму.

— Но сегодня вы уже туда не попадете.

— Тогда мы переночуем в дороге.