— Притвориться? — выкрикнула Мерсина, быстрее соображавшая. — Почему ты должен был притвориться? Говори дальше!

— Это я уже объяснил аге…

— Эфенди, больше ничего не объясняй этому аге. Он все равно ничего не поймет, скажи лучше мне!

— Если бы я потребовал деньги для аги, то сделал бы мутеселлима его врагом…

— Точно, эфенди, — торопливо подхватила она. — Да, было бы еще хуже, после того, как ты уехал бы, нам снова пришлось бы отдать ему золото.

— Я тоже так посчитал, поэтому притворился, что требую денег для себя.

— Так это было не для тебя? О, говори скорее! — Благородная Мерсина тряслась от вожделения.

— Для аги, — ответил я.

— Машалла! Это так?

— Естественно.

— Сколько он получит денег, не считая тех пятидесяти пиастров?

— Очень много.

— Как много?

— Все.

— Аллах-иль-Аллах! Когда?

— Прямо сейчас.

— Хамдульиллах, через тебя Господь сделал нас богатыми! Но теперь тебе придется нам все отдать.

— Вот, идем сюда, Селим-ага!

Я отсчитал ему всю сумму прямо в руки. Он хотел тут же закрыть ладони, да не успел: Мерсина очень быстро оставила его без всех монет по сто пиастров.

— Мерсина! — загремел он.