— Моя — запрещает! Эти деньги не принадлежали ни макреджу, ибо он получил их незаконным способом, ни мутеселлиму, ни аге. Они бы и не попали в руки истинных их владельцев. Только по этой причине я заставил мутеселлима отдать часть денег. Если уж все так сложилось, что эти деньги не вернутся в руки тех, кому они принадлежат по праву, то лучше, если вы из них также немного получите, чем если бы они все достались мутеселлиму.

— Эфенди, это очень хорошая вера! — заверила меня Мерсина. — Ты верный последователь Пророка. Аллах да благословит тебя за это!

— Послушай, Мерсина. Был бы я верным последователем Пророка, вы бы не получили этих денег, я бы все положил в свою собственную сумку. Я не мусульманин.

— Как не мусульманин! — воскликнула она удивленно. — А кто же тогда?

— Христианин.

— Машалла, ты нессора?

— Нет, у меня другая вера, чем у них.

— Тогда ты тоже, наверное, веришь в Святую Марию?

— Да.

— О эмир, христиане, которые в нее верят, все хорошие люди.

— Откуда ты это знаешь?

— Это видно по тебе, и я знаю еще об этом от старой Мары Дуриме.

— Вот как. Ты ее знаешь?

— Она известна всей Амадии. Она редко выходит, но уж если появляется, то дарит радость всем людям, которые ей встретятся на пути. Она тоже верит в Деву Марию, и ей поклоняются многие. Вот, вспомнила, что мне нужно сходить к ней.

— Она уехала.

— Да, она снова уехала; тем не менее мне нужно к ней.

— Зачем?

— Мне нужно сказать, что ты уезжаешь.

— Кто тебя об этом просил?

— Отец девочки, которую ты исцелил.