Вдалеке — и справа, и слева — время от времени поднимался дым. Впереди показался одинокий всадник. Заметив нас, он быстро свернул в сторону. Это было понятно, ведь мы находились не на мирной земле, к тому же он увидел, что нас несколько человек.
Опускался вечер. В долине перед нами раскинулась небольшая деревня, домов примерно в тридцать. Это было селение Тиа, где мы собирались переночевать, но как нас там примут, мы не знали.
Заметили нас еще издалека, и несколько всадников направились навстречу, чтобы либо сразиться с нами как с врагами, либо принять как друзей. Примерно за двести шагов от деревни они остановились, поджидая нас.
— Ждите меня здесь! — сказал я и поспешил к всадникам.
Увидев мою лошадь, они заметно оживились и начали совещаться. Это дало мне повод, с одной стороны, возгордиться своей лошадью, с другой — опасаться за свою жизнь. Хорошая лошадь, красивое оружие и деньги для курдов представляют особый интерес. Всякий, кто обладает хотя бы одним из вышеперечисленного, никогда не будет чувствовать себя в полной безопасности среди этих грабителей. В любой момент он может потерять все свои ценности да и свою жизнь в придачу.
Один из всадников двинулся навстречу нам.
— Добрый день! — поприветствовал я его.
Он поблагодарил меня и смерил взглядом, начиная с тюрбана и кончая копытами моей лошади. Затем он спросил:
— Откуда ты?
— Из Амадии.
— А куда ты едешь?
— В Гумри-Кала.
— Кто ты? Турок или араб?
— Нет, я…
— Молчать! — приказал он мне. — Спрашиваю я, а ты мне только отвечаешь! Ты говоришь по-курдски, но ты не курд. Может, ты грек, или русский, или перс?
— Нет, — сказал я.
Теперь он оказался в затруднении. Мне нельзя было говорить, к какому народу я принадлежу. Он же хотел показаться умным и догадаться сам. Но это у него никак не выходило. Тогда он двинул своего коня по глазу так, что тот громко заржал.
— Кто же все-таки ты?
— Джермен — немец, — ответил я ему гордо.
— Джермен? Я их знаю. Их племя живет на берегу озера Урмиа в жалких хижинах из камыша. — Эти слова он произнес с особым презрением.