Когда он разжал кулак, — на столе оказалась кучечка золотых.

— Валяй! — сказал он и прямо в упор уставился на Цзын-Туна.

Грудь его тяжело поднялась и опустилась.

Цзын-Тун слегка побледнел…

Иванов откачнулся от стола, мигнул веками и выговорил с трудом, будто слова у него цеплялись во рту:

— Ну… я сказал.

— Карта? — произнес Цзын-Тун, совсем так, как Иванов, изменившимся голосом, двигая челюстями медленно и тяжело, словно помимо воли.

— Все та же!

— Бубна или пика?

— Пика!

Теперь Иванов выиграл.

Цзын-Тун поднялся со стула…

— Пойдем ко мне.

Он дернул Иванова за рукав.

Иванов в это время тасовал свою колоду. Он поднял голову и посмотрел на Цзын-Туна.

— А?

Глаза его не мигали, рот был открыт. Он смотрел на Цзын-Туна, но казалось, он его не видит и не слышит, и не понимает, что от него нужно Цзын-Туну.

— Пойдем, — повторил Цзын-Тун.

Только теперь Иванов его понял…

— Пойдем, — сказал он и двинулся от стола, положив свою колоду в карман.