Беда понял, что Кум был под хмельком, от него исходил запах спиртного.

Он подошёл ближе к Фенюшкину, чтобы тот смог убедиться, что он совершенно трезв:

— Вы что — то путаете неуважаемый, — это вы после лапшички, а я спиртного в жизни не употреблял и сейчас не употребляю, и чайником вы на меня замахнулись, я еле успел увернуться. Вон и отпечатки пальцев ваши отсюда мне видны. И вот свидетели мои, — Беда обвёл рукой сидящих на кроватях ребят.

— Мы подтверждаем факт нападения Кума, на воспитанника Беду, и свидетельские показания готовы дать даже в верховном суде СССР, — промямлил икая, пунцовый от водки Лёня, — правильно я говорю пацаны?

— А на меня сироту, за что кидался с кулаками? — плаксиво говорил Юрка, — подыгрывая Филату. — Мы не фуганки, но кабинет начальника колонии знаем где находится, и адреса с телефонами высокого начальства имеем. А Беда в управление напишет грамотную жалобу, такую, что вам после неё, даже старую работу, — письма проверять наши не дозволят. Где это видано, чтобы в почётной краснокрылой колонии хренового режима Советского Союза избивали заключённых, да к тому же несовершеннолетних и в придачу сирот.

Фенюшкин, не ожидая такого поворота дела, со всей злости запустил чайник под кровать в самый дальний угол секции.

— Ах вы, наглецы, меня на Одессу — Маму хотите взять. — Не выйдет, я вам покажу и свидетельские показания и СССР. Собирайтесь все быстро и за мной.

Ребята накинули на себя лагерные телогрейки, и пошли без пререканий смело на вахту вслед за кумом. Они считали, по пьяной лавочке, что Кума изрядно напугали. На втором этаже играла эстрадная музыка, и слышались громкие голоса. Фенюшкин запер ребят в просторную светлую камеру, в которой Беда уже находился, когда пришёл этапом с тюрьмы. И если бы не решётка на окне, то эту камеру можно было принять за больничную палату.

— Пацаны, — обратился Беда ко всем, — положение думаю сложное для нас всех настало. Я то может отобьюсь, а могут и меня за компанию в изолятор отправить, а вам тяжко придётся особенно Лёне.

— Да и нам по пятаку выпишут, — икая сказал Борода.

— Будем надеется на чудо, — сказал Беда, — они все пьяные сегодня и есть шанс, что вашей шаткой походки они не узреют. Поэтому Фенюшкин и привёл нас сюда а не в карцер. Значит боится наших угроз.

Через некоторое время, дверь открылась. В камеру вошёл Фенюшкин, а за ним врачиха в красивом парчовом платье.

Она проверила всех на алкоголь, показав на Беду, что трезв, как стёклышко, а на помещение Юрки и Гесса в изолятор не дала разрешения, за их болезненное состояние, так как они считались освобождёнными больными.