— На — помоечная харя всемирного значения, и не дай бог встретиться нам с тобой ещё раз на зоне, — крикнул он Шамилю.
Обескураженный Шамиль, не стал подымать свитер, а только зло сверкнул глазами на Беду.
— Не встретитесь, я тебя в этом уверяю, — выходя из камеры, бросил Кум Беде.
— Конечно, вы так ласковы и любезны друг к другу, что точняк выхлопочешь ему досрочный вылет, — иронически и громко произнёс Беда.
— Я тебя за такие слова помещу в холодную, до утра, — злобно ответил на реплику Беды Кум.
— Пожалуйста, но оттуда я стопроцентно попаду в санчасть, где проваляюсь до тех пор, пока мне не надоест. По закону вы не имеете права отправлять на этап больных заключённых, только целенаправленно на больничку. А за время моего нахождения в санчасти, я вам немало могу доставить приятных мгновений. Не всё же чекистам кровь у меня пить.
— Помалкивай законник, и знай, это была последняя гадость, сказанная тобой в мой адрес, — после чего Кум, хлопнув бешено дверью, удалился.
В этот день Беда впервые закурил сигарету.
Утром следующего дня этап отправили на пересыльную тюрьму.
На пересыльной тюрьме
На пересыльной тюрьме
В пересыльную тюрьму Беду привезли перед новым годом. Их втолкнули в большую камеру вместе с Козуляем низкорослым пареньком, с кем он пришёл с колонии по этапу. К их счастью спальных мест свободных было на выбор, хоть на верху, хоть внизу. Выбирать можно было любое.
— Здрасте, всем, кто не на параше, — сказал Беда, войдя в камеру.
— Это кто к нам такой острый пришёл? — вышел на встречу двум новичкам, мужчина с гладковыбритым лицом и приятной внешностью.
— Нас так ещё никто не приветствовал, — сказал он, заостряя внимание всей камеры, на присутствие новосёлов.
— Вы пацаны, наверное, с особого режима приканали, с вологодского пятака или с Белого лебедя?
— Вам, что не понравилось наше приветствие? — огрызнулся Беда.
— Да ты пацан зубы не показывай, а то можешь и без них остаться.
— Дядя ты либо вор в законе, либо родственник генерального прокурора? — миролюбиво спросил у него Беда.
По камере прошёлся смех.