Мы подошли к пруду поближе. На противоположном берегу люди на полянке отдыхали, играли в какие-то игры на свежем воздухе, просто прогуливались. Мы же со Стасом, находясь в тени деревьев, продолжали поиски. И вот в очередной раз ему улыбается удача: на хорошем сигнале от прибора он достает из земли медную монетку 2 копейки 1888 года. Она в прекрасном состоянии, орел и элементы орнамента сохранились очень хорошо, номинал и год чеканки видны четко. Стас обрадовался еще больше, и снова я поздравил его. Он стал теперь просто лихорадочно обследовать всю тропинку, а я начал анализировать наши поиски. Получается, что за этот день в черте города Москвы мы нашли при помощи металлоискателя больше монет, чем за городом на местах бывших деревень и дорог. Это оказывается естественным, ведь в городе жило гораздо больше людей, и большинство из них было весьма состоятельными, имели зарплату или жалование. А значит, имели при себе в кошельке или в карманах какие-то суммы денег в купюрах и монетами. Выходит, все правильно: искать надо не там, где проще вести поиск – а там, где больше шансов на находку, пусть даже поиск и сопряжен с риском встретится с сотрудниками милиции или с любыми другими официальными лицами.
Под конец дня мы еще раз со Стасом прошли по тем местам, где ранее ходили с Серегой. Я показал Стасу ту ямку у старого пня, откуда мы достали клад. Еще раз мы походили вокруг этого места, и снова не нашли ни одной монеты. Заканчивая наши поиски, я прошел по противоположной стороне леса, где тоже были тропинки. И прямо посередине утоптанного места откопал вьетнамскую алюминиевую монету с дырочкой посередине – 2 су 1958 года чеканки. Она была покрыта слоем земли, который так хорошо прилипает к алюминию. И я сначала не понял, что это такое, возможно, какое-то кольцо или шайба? И лишь после того, как обнаружились надписи, звезда и герб, я признал в этой штучке монету.
Севастополь
Севастополь
До начала июля Стас разбирался со своим больным коленом, а я защищал диплом. Нам преподаватели обещали: пятнадцать минут позора – и ты специалист. Но в реальности все было гораздо мягче и достаточно камерно, наши преподаватели с кафедры были нашими научными руководителями, и никто не мог допустить того, чтобы тень позора от студента легла на доцентов МГУ. Защита государственного диплома прошла успешно, и теперь я официально считался журналистом с присвоенной квалификацией «специалист». Теперь было официально закреплено в документе, что я умею работать с информацией и с людьми. Если честно, я не чувствовал от этого никакой радости и гордости. Моей истинной специализацией был поиск ценных предметов и мест, где можно найти эти исторические вещи. А работа с информацией и людьми была всего лишь средством на пути к обнаружению вещей. Во всем этом было очень много романтики, и никаких серьезных планов на жизнь я до того момента не построил. Все шло своим чередом, и я не замечал, чтобы жизнь предъявляла мне высокие требования. А может, я не хотел этого замечать?