– Нам есть нечего, – добавил немец.

– Знаю, дружок, ты голодный, но медвежьими лапами нам не полакомиться, да и остальные туши давно смыло в океан, – сказал Каменная Башка.

– Я очень голодный.

– Я голоден не меньше твоего, Ульрих, – отозвался боцман. – В море нужно учиться терпению.

В этот момент очередная желтая от песка волна вновь захлестнула батарейную палубу, но не причинила морякам никакого вреда.

– Хороший знак! – воскликнул боцман. – Пошли, Малыш Флокко.

Они быстро спустились по лесенке, ведущей в трюм, но тут же вернулись назад. Проникая сквозь рваную обшивку, вода на глазах заполняла трюм. Но бригантина прочно застряла на мели и лишь благодаря рифам не шла ко дну.

– Считай, на якорь встали! – воскликнул боцман.

– Встали на якорь или разбились о скалы? – отозвался юный марсовой.

– Думай как хочешь. Этому судну конец.

– Поднимемся на палубу?

– Попробовать можно. Помоги-ка Ульриху. Бедняга совсем обессилел.

Четвертая по счету волна с рокотом проникала в пробоины, но мужчины уже поднялись выше уровня воды.

– Хороший знак! – потирая руки, повторил Каменная Башка. – Рифы удерживают нас крепче, чем десяток якорей. Поглядим, что творится на палубе.

Как ни били о борт свирепые волны, корабль прочно сидел на мели. Будто невидимый стальной кол прошил бригантину, прибив ее к рифам.

– Каменная Башка, – спросил Малыш Флокко, – мы уже покойники?

– Я, кажись, еще живой.

– Надолго ли?

– Надеюсь, что да. С этих рифов корабль не сдвинуть.

– Может быть, мы его стащим?