– Что ты собираешься делать?

– Спустить на воду плот. Черт подери! Надо было соорудить его, пока озеро на время успокоилось! А теперь, может, уже слишком поздно! А все-таки нужно попытаться доплыть до берега. Топоры у нас есть, ящики и бочки тоже – за чем же дело стало?

Тем временем оба немца, наскоро оглядев расположенный на носу судна кубрик, к которому уже подбирались первые языки пламени, помчались к боцману.

– Папаша, – проговорил запыхавшийся Ульрих, – канатцы подожгли корабль! Весь трюм в огне!

– А мы только сейчас это заметили! – воскликнул Каменная Башка. – Так, значит, разгорается пожар!

– Какое там, папаша! Пожар тавно разгорелся! Трюм пылает фофсю!

– Брат говорит прафду, – подтвердил Вольф. – Огонь быстро пожирает судно.

– Как по-твоему, удастся нам его потушить?

– Слишком поздно. Бочки с керосином уже загорелись!

В бессильной ярости ударив себя по лбу, Каменная Башка схватил топор, бросился на корму и принялся крушить возведенную баррикаду из ящиков.

– Быстро! Строим плот!

– Если еще не поздно, – уныло проговорил Малыш Флокко.

В кромешной тьме, вздымая крутые валы, неистовствовал шторм. Волны с ревом разбивались о скалы, и, казалось, только безумный мог решиться спустить на воду плот в подобную ночь.

Корабль, севший на скалу, будто рыба на крючок, все еще держался под ударами ветра и огромных волн, однако огонь с каждой минутой охватывал его все больше и больше.

Моряки живо взялись за дело, вырубая крупные куски фальшбортов и связывая между собой ящики и бочонки, чтобы соорудить небольшую платформу.

Каменная Башка – канонир, плотник и мастер на все руки, переживший немало кораблекрушений и соорудивший на своем веку множество плотов, – командовал своими товарищами и приколачивал друг к другу любые деревяшки, которые могли держаться на плаву.

Тем временем из-за волн, непрестанно захлестывающих палубу, затея становилась почти невозможной.

К счастью, вода проникала и сквозь люки носовой части судна, заливая кубрик и трюм и тем самым несколько замедляя распространение огня.

Корабль заволокло зловонным черным дымом, характерным при возгорании сала и керосина. Время от времени ввысь возносился сноп искр, которые ветер тут же уносил вдаль, будто брызги падающих звезд.

Из трюма доносился зловещий шум. Должно быть, одна за другой лопались пожираемые пламенем бочки с маслами и горючим.