— Этот человек останется здесь!

— А ты, приятель, — прорычал Питуа, потрясая топором, — руки прочь от Блэрио, а не то голову расколю.

Услышав эти слова, возмущенный аббат Фарронвиль поднялся, госпожа де Ружмон стала звать на помощь, так называемый аббат Лежен заерзал в кресле, чувствуя себя не в своей тарелке, а спасители Бувара тем временем хладнокровно ждали окончания этой неописуемой сцены.

— Спокойствие, Питуа! — скомандовал Блэрио своему другу, который тяжело опустил страшный топор. — Дайте мне сказать! Благодарю вас, капитан Бувар! И также вас, Валентина, от всего сердца благодарю!

Сияющая Валентина все не отпускала крепкую руку, которую сжимала безумно, самозабвенно, чувствуя, что она дрожит и трепещет в ее руках.

— Валентина! Он называет мадемуазель де Ружмон Валентиной! Этот нищий… этот бродяга… — задохнулась от гнева графиня.

На лице сеньора Жуи появилась кислая мина. Он начал понимать нелепость своего положения, видя, как его невеста пожирает взглядом ничтожного ремесленника, чей горящий взгляд внушал ему тревогу, от которой он никак не мог избавиться.

Ревность жалила его в сердце и, подстегиваемый взглядами графини и старого шевалье, он вновь попытался вмешаться.

— На место, мерзавец! — крикнул Блэрио громовым голосом, одним взглядом пригвоздив его к стулу. — Вот уже триста дней и ночей я выслеживаю тебя! Наконец-то все узнают правду! На этот раз ты от меня не уйдешь. А вы все, присутствующие здесь, слушайте меня!

— Графиня де Ружмон! Знаете ли вы, кому отдаете свою дочь, это бесценное сокровище, это невинное, благородное, любящее и прекрасное дитя?

Нет, конечно же, нет! Ведь он обманул вас так же, как обманывает всех, с кем находится рядом… Вы даже не знаете его настоящего имени…

Так я назову его вам!

Самозванец! Вор! Убийца! Поджигатель! Это тот самый человек, который есть само воплощение зла и чьи имена одновременно Франсуа Скорняк, Красавчик Франсуа, Жан Оже, Франсуа Жироду… Этот человек, супруг разбойницы, имеет наглость подсунуть вам под видом священника старого негодяя, своего сообщника… Этот человек — бандит, который терроризирует весь наш край! Это Фэнфэн!

— Господи помилуй! — пронзительно завопила графиня. — На помощь! Этот гадкий бродяга… смеет клеветать… оскорблять… в моем доме… жениха моей дочери… Спасите! Помогите! Бегите в поселок… Зовите национальных гвардейцев… Пусть меня избавят от этих негодяев! Виконт! Защищайтесь!

Побледневший Фэнфэн, на лбу которого выступил пот, попытался бравировать и ответить дерзостью.

— Гражданин Блэрио, который лишен других достоинств, — сказал он, ухмыляясь, — восполняет этот пробел воображением и рассказывает очень забавные истории. Но кому дело до россказней какого-то Блэрио! И презрительно добавил: — Еще неизвестно, зовемся ли мы Блэрио.