— Это невероятно!

Но Жан продолжал, испепеляя обманщика страшным взглядом:

— Я только что сказал, что ты — самозванец, вор, убийца и поджигатель… Но я забыл еще одно слово — каторжник!

— Ты лжешь! — взревел Фэнфэн, и глаза его налились кровью, потому что на этот раз он понял, что пропал.

— Тому есть доказательство — клеймо каторжника на твоем плече — три буквы, выжженные каленым железом. Может быть, ты осмелишься перед судьями сравнить свое плечо с моим? Но нет, ты не посмеешь. Сейчас ты думаешь только о том, как бы улизнуть. Как животное, попавшее в капкан. Вместе со старым бандитом, который вон там прирос к креслу и у которого тоже на плече клеймо.

Есть и еще одно доказательство, от которого тебе не отвертеться. Живое доказательство… Посмотри на этих двух стариков, которых ты сделал калеками, которых мучил с нечеловеческой жестокостью. Это твои жертвы.

Папаша Фуше, мамаша Фуше! Который из двух ваш палач? Этот человек или я, ваш малыш Жан, которого вы послали на казнь?

— Клянусь всеми святыми, господин Жан, вы невиновны в преступлении! — воскликнул старый искалеченный фермер, торжественно подняв руку.

— Не будет мне места в раю! — зарыдала добрая женщина. — Это он, человек с черными глазами, который на вас так похож… Это он нас пытал! Господин Жан! Простите ли вы нас когда-нибудь?

Фэнфэн же тем временем продолжал упираться и спорить, хотя бы для того, чтобы каким-то образом выйти из тупика, в который был загнан.

Старый Бувар, волнение которого все увеличивалось, поднялся и жестом, исполненным достоинства, призвал бандита к молчанию.

— Я принес сюда третье доказательство, — сказал он с грустью. — И уж против него вам будет нечего сказать. Это свидетельство умершего. Завещание вашей последней жертвы.

Руками, трясущимися от волнения, он достал портфель, извлек из него перепачканную в крови бумагу и медленно развернул ее.

Все присутствующие невольно вздрогнули, когда судья, задыхаясь, прерывающимся голосом прочитал карающее обвинение.

Сам Фэнфэн мертвенно побледнел и взглядом искал путей для отступления.

— «Я жестоко… расплачиваюсь… за ошибку. Вернувшись… несколько часов… из эмиграции… великодушно принятый… моим верным Фуссе… в Мийуарде… бандиты напали на дом… Главарь в маске… Фуссе искалечен… Я сопротивляюсь главарю… он меня убивает… его маска падает… Я узнаю своего сына… это не Жан… не мой дорогой невиновный сын… другой… безымянный… плод Богом проклятой связи…»

— «Я жестоко… расплачиваюсь… за ошибку. Вернувшись… несколько часов… из эмиграции… великодушно принятый… моим верным Фуссе… в Мийуарде… бандиты напали на дом… Главарь в маске… Фуссе искалечен… Я сопротивляюсь главарю… он меня убивает… его маска падает… Я узнаю своего сына… это не Жан… не мой дорогой невиновный сын… другой… безымянный… плод Богом проклятой связи…»