Тем временем к собаке подошел ее хозяин и что-то сказал ей, но она не только не успокоилась, а залаяла еще громче. Однако хозяин в кусты не полез, а пошел прочь, позвав за собой собаку, которая, однако, никак не хотела от нас отойти.

Тогда я встал на четвереньки и, взяв в зубы шапку, пополз в сторону леса, бормоча что-то непонятное. Собака испугалась и бросилась наутек. Теперь нам было не до сна. Мы решили днем еще раз осмотреть лес, но ни в коем случае не выходить на поляну, за которой, как мы знали, солдаты установили наблюдение. Если же и завтра нам не удастся встретиться с нашими, тогда надо будет пробиваться в северо-западном направлении, в сторону Словакии, где, быть может, встретимся с кем-нибудь из группы Усты.

Утром мы вышли к стаду коров, которых пас румын с собаками. Среди них оказался и тот большой пес, с которым мы уже познакомились, сидя в кустах. К нашему счастью, собаки спали и не учуяли нас. Весь день мы пробродили по лесу в поисках сборного пункта, но безуспешно.

Мы уже почти отказались от дальнейших поисков, как вышли на лесную дорогу, которая вела на гору. Мы зацепились за провода, тянувшиеся вверх, и пошли вдоль них, но тут услышали чьи-то шаги. Спрятавшись в кустах, увидели двух жандармов, спешивших, видимо, на свой пост. Вырезав метров пять провода, мы отправились дальше.

На рассвете, когда рассеялся туман, мы в бинокль осмотрели местность и увидели на горизонте равнину. По что за место это было, мы не знали. На склоне холма, как раз освещенном солнцем, мы заметили немецких солдат. Их было очень много. Поскольку рации у нас не было, то мы оказались полностью отрезанными от мира. Лишь позже мы узнали о том, что Румыния вышла из войны и гитлеровское командование перебросило туда часть своих войск.

Вечером мы отправились на поиски пищи, так как до сих пор питались только тем, что можно найти в лесу. Выйдя к какому-то саду, мы перелезли через забор и стали с жадностью поглощать сливы прямо с дерева, потом набили ими карманы. Наевшись, пошли обратно. Я легко перелез через изгородь, а Геза — он был постарше меня и потяжелее — застрял.

— Ну скорее ты… — шепнул я ему.

В этот момент к Гезе подбежала собака и начала тащить его за сапог назад. На лай собаки из дома вышел хозяин, мужчина средних лет, и прикрикнул на собаку по-румынски. Увидев, что мы в венгерской форме, он заговорил с нами на ломаном венгерском языке и пригласил к себе в дом, сказав, что его жена — чистокровная венгерка и хорошо разговаривает по-венгерски. Из осторожности мы в дом не пошли, а лишь немного поговорили во дворе. Хозяин спросил нас, кто мы такие. Мы ответили, что дезертиры. Тогда хозяйка сказала, чтобы мы были очень осторожны, так как в селе полно венгерских и немецких солдат. Они вместе с гражданскими парнями и допризывниками прочесали лес и поймали одного партизана. Что с ним сделали, неизвестно. На партизане были точно такие же сапоги, как и на нас, так что нам надо быть очень осторожными. Затем словоохотливая хозяйка сказала, что они тайком слушают передачи радиостанции имени Кошута, которая сообщила, что в Ваце и Уйпеште партизаны уже взорвали немецкую дорогу».