Разложившиеся аристократы уехали, и на их место прибыли трезвые буржуа — член городского совета Барселоны Хулио Летрель с супругой. Дня через три после их приезда мы познакомились: я сидел в кабачке, потягивая вино, выписанное алькальдом из Аликанте, когда Летрель подошел ко мне и представился.

Мы разговорились. Оказалось, он неспроста выбрал для отдыха Фароль — местечко это стоит в стороне от наезженных дорог, и до опостылевшей ему конторы отсюда сотни миль. Он устал от шума трамваев и городской суеты, а здесь лавочник идет от одного конца прилавка до другого несколько минут, а на обслуживание покупателя тратит добрых полчаса. Смотреть на это приятно: наступает чувство глубокого умиротворения.

Летрель сказал мне, что очень любит ловить рыбу, но никак не решается подойти к местным рыбакам — они кажутся ему людьми несговорчивыми. Он слышал, что я занимаюсь рыбной ловлей, и решил попросить меня свести его с каким-нибудь рыбаком, который не отказался бы взять его в море.

Он производил приятное впечатление, и я потолковал с моим соседом Хуаном; тот согласился выкроить завтра днем пару часиков, чтобы свозить Летреля на рыбалку. Мы оба понимали, что это пустая трата времени, ничего путного из этой затеи не выйдет, и честно предупредили Летреля, что клева не будет, разве что набредем на шальной косяк скумбрии. Но на шальной косяк мы не набрели, что, впрочем, нисколько не обескуражило Летреля: забросив удочку в безжизненные воды, он пытался втянуть Хуана в разговор о деревенских делах, но тот упорно отмалчивался. Через два часа, так ничего и не поймав, мы смотали снасть и направились к берегу. У меня создалось впечатление, что Летрель ничего не смыслит в рыбной ловле и вряд ли сумеет отличить угря от скумбрии.

Хуану было жалко, что приезжий потерял столько времени, и в утешение он предложил ему два беспроигрышных варианта: ночью можно поставить переметы, а на рассвете — половить сетями златобровку, но тот отклонил оба этих заманчивых предложения.

Летрель досаждал рыбакам своими расспросами; очевидно, ему хотелось побеседовать с народом, но его попытки потерпели крах: фарольцы смотрели на всех пришельцев с врожденным недоверием. На следующий день после неудачной рыбалки я пошел в кабачок, где снова встретил Летреля. Я спросил, не хочет ли он еще разок попытать счастья, но он ответил, что нет.

Он поинтересовался, долго ли я живу в Фароле, и я сказал, что второй сезон. Не кажется ли мне, что люди здесь замкнуты и необщительны? Да, весьма. Кроме того они бескорыстны, благородны, поэтичны и очень суеверны. Удалось ли мне их понять? Нет, не до конца, хотя кое-что мне уже ясно.