Полковник Норейко получил личное обращение начальника ГРУ ГШ Красной армии комиссара Голикова с просьбой разобраться в деле Елизаветы Жохиной. Поступившее также обращение самой Жохиной на его имя, конечно же, полковник бы проигнорировал. Но игнорировать обращение Голикова полковник не решился. Тем более, что комиссар сообщил о содействии Жохиной в изобличении агента иностранной разведки, артиста балета Бориса Забавного…
Прочитав обращение, Норейко приказал повторно допросить астраханского капитана милиции Исмаилова. Он затребовал дело Жохиной и принялся его изучать. Несомненно, полковник вскоре обратил внимание на явно натянутые некоторые моменты в следствии.
Через некоторое время он приказал доставить Жохину на допрос…
* * *
Стараясь заглушить навалившуюся печаль и тоску от известия о гибели Онись, Ермолай самозабвенно трудился на выгрузке в хранилище четвертого состава с золотом.
Заместитель Молева дважды отправляла Сергеева на отдых, Истомин буквально силой уводил его на прием пищи.
За работой Ермолай, как ему казалось, забывал об Онись, прошла и головная боль…
* * *
В комнате, все стены которой были уставлены шкафами с книгами, в креслах расположились двое представительных мужчин: рейхсминистр Риббентроп и пастор Краузе. Они внимательно слушали музыкальное произведение, больше похожее на победный марш, в исполнении голосистого мужчины.
Вот радиоприемник закончил извергать музыку.
— Изумительный тенор! — восторженно бросает Риббентроп. — Блестящая техника исполнения!
— Смысловая, поэтическая нагрузка произведения впечатляет, — довольно говорит пастор.
— Предлагаю отметить настоящее искусство бокалом вина, — весело изрекает рейхсминистр и берет в руку стоящий на столике бокал.
— Поддерживаю и присоединяюсь.
Мужчины сделали по несколько глотков.
Через несколько секунд пастор вымолвил:
— Господин рейхсминистр, что сейчас с тем русским золотом, которое они хотели вывезти из Москвы? Они его вывезли?