Риббентроп загадочно улыбнулся и ответил:
— Запасы оказались весьма велики. По моим данным, они его постепенно перевозят на Урал. Им пытается помешать адмирал Канарис со своими заброшенными диверсантами и завербованными агентами, — усмехнулся. — Но, насколько я в курсе, безуспешно.
— А зачем взрывать золото врага? — вопрошает пастор. — Его надо обратить во благо победителя!
— И я такого же мнения…
* * *
Закончив выгрузку металла, его размещение в хранилище и доложив начальству, Сергеев и Истомин отправились отдыхать в гостиницу.
По дороге майор вымолвил:
— Я получил приказ выехать на два-три дня по служебным делам в Свердловск. Ты как, Ермолай, тут справишься без меня? Не будешь хандрить и болеть?
— Справлюсь.
— Только не забывай, жестокий враг будет мешать осуществлению нашей операции. Будет покушаться на людей. Будь предельно осторожен и бдителен. Обещаешь?
Ермолай взглянул на строгое лицо майора, подумал:
«Он молодец, хорошо держится. Ведь ему тоже не сладко… Работа, начальство строгое, жена далеко… и меня еще опекает и направляет», — твердо вымолвил:
— Обещаю…
Утром Сергеев один отправился в хранилище. Как сказала дежурная по гостинице, Истомин выехал в четыре часа утра.
В своем кабинете Ермолай стал планировать свои действия на ближайшие дни. Как оказалось, ему предстояло многое сделать. Он также вспомнил о задании Булганина составить подробный паспорт хранилища.
«С него и начну сегодня», — решил после раздумий и пригласил в кабинет начальника охраны, майора Флейту…
* * *
Полковник Норейко внимательно рассматривал стоящую перед ним в двух шагах Елизавету Жохину.