– Nom d’un colimaçon; nom d’un coq; nom de Dieu de nom de Dieu![161] – пробормотал он сквозь зубы. – Они сделали из нас дураков, друг мой Троубридж. Они поймали нас, как рыбак апрельскую рыбу. Жюль де Гранден, ты больше не достоен видеть себя в зеркале!

– Гхм! – выдохнул я, очищая легкие от паров, все еще застрявших в них. – Это была самая острая штука, какую я когда-либо видел, де Гранден. Должно быть, хлороформа, смешанного с этим ладаном, было достаточно, чтобы убрать дюжину человек!

Я неуверенно поднялся и осмотрелся. Мы были в добрых двух кварталах от дома, где мадам Найра так ловко одурачила нас; хотя, как мы здесь оказались, было неведомо.

– Parbleu, да, – согласился он, поднимаясь и застегивая куртку на груди. – Мы были без сознания, пока не смогли вспомнить имя этого мсье Жака Робинсона! Между тем, я измучен холодом. Не можем ли мы достать подходящую одежду?

– Хм, – отвечал я, – слишком поздно, чтобы какой-либо из обычных магазинов был открыт. Но мы могли бы подыскать что-нибудь подходящее в одной из лавочек секонд-хенда на Третьей авеню.

– Ха, вот как! – сказал он. – В таком случае, пойдемте быстрее, сейчас же, немедленно. Mordieu, наверное, я в любой момент могу стать снеговиком. Allons![162]

Еврейский джентльмен, который занимался ношеными предметами одежды, подозрительно посмотрел на нас, когда мы вошли в его затхлый центр реликвий, но вид наших денег быстро усмирил всякие сомнения, которые могли у него возникнуть. И через полчаса в одежде, которая, по словам продавца, подходила к нашей красоте и великолепию, мы сидели в такси, едущем к железнодорожной станции.

– …Ну, – поддразнил я де Грандена, когда мы завершили ужин, – вы увидели свою пророчицу под вуалью. Вы удовлетворены?

– Удовлетворен! – он бросил на меня взгляд, по сравнению с которым взгляд легендарного василиска казался бы мягким любовным взором. – Pardieu, мы увидим, кто станет un sacré singe[163], за которой мы пришли! Эта женщина – авантюристка! Она предупреждала меня не вмешиваться в чужие дела. Nom d’un veau noir, а разве это не мое дело – пятисотфранковое пальто, не говоря уже о шляпе в сотню франков, которые она украла у меня? Morbleu, скажу я им, мой друг! Mais oui, я сделаю так, что эта пророчица съест свои слова. Cordieu, но она должна съесть их до последней крошки, и это не станет для нее лакомством!

– Вы должны признать, во всяком случае, что она получила первую кровь, – ответил я со смехом.